Страница 53 из 60
— Это спарринг, Одри, — сказала Рашель, ничуть не устав: то ли из-за того, что Коул в сравнении с ней походил на неповоротливого хомячка, то ли потому, что была мертва. — А ты чего ожидала? Что мы здесь в шашки играем?
— Нет, но сейчас ты просто избиваешь его!
Я постоянно вмешивалась в их сражения, поэтому старалась приходить или утром, когда Рашель с Коулом только разогревались, или вечером, когда все должно было вот-вот закончиться. Однако если я все же приходила днем, смотреть на это было выше моих сил.
— Как ты? — спросила я, когда прохлада мокрого полотенца подействовала, и Коул оклемался. — Встать можешь?
Распластавшись на полу после очередного нокаута, он захрипел, приподнимаясь на локтях. Стащив со лба полотенце и вытеревшись им от крови и пота, Коул нащупал на полу свой навахон и оперся о него, отказавшись от моей помощи.
— Еще раз.
Я опешила, преисполненная возмущением: ночью, когда он раздевался, на его теле не было и дюйма чистой кожи без кровоподтеков. Лицо и вовсе напоминало один большой синяк: разбитые губы, разбитый нос, заплывший глаз с лиловой обводкой и, кажется, даже сломанная скула.
— Коул! На тебе места живого нет. Стоит взять перерыв...
— Ещё, — потребовал он и мягко отодвинул меня с дороги, вставая напротив Рашель. — У нас ведь мало времени, так?
Она довольно ухмылялась, сидя на подоконнике и полируя камнем свой меч.
— Уверен, что хочешь этого?
Ответом ей стала стойка, которую он принял, занеся навахон. Колени у него дрожали. Рашель пожала плечами и встала точно так же, мотнув головой в сторону двери, чтобы я ушла.
— Слух, охотник, — сказала она, давая Коулу отдышаться и сосредоточиться. — Теперь это твое оружие.
Она бросила камень для полировки в дальний угол комнаты, и он пролетел над головой Коула. Тот дернулся и отвлекся на шум. Рашель воспользовалась этим: в два шага очутившись возле него, она ударила его в солнечное сплетение рукоятью меча, а затем сделала подсечку.
Коул снова упал, и все повторилось сначала.
— Слушай не то, что происходит вокруг, — продолжила поучать она, нависая сверху, пока Коул кашлял и пытался не задохнуться. — Слушай только своего врага.
Я отвернулась, не в силах смотреть, и заперла за собой дверь, чтобы это зрелище не застал никто другой. Ночью мне снова пришлось звать Морган, чтобы она подлечила Коула, а затем обрабатывать его спину, руки и лицо обезбаливающей мазью. Вырубаясь сразу, как его голова соприкасалась с подушкой, Коул вставал утром с рассветом и, чмокнув меня в лоб, возвращался к Рашель, которой не нужен был сон вовсе.
Так прошел почти месяц. Все вместе мы встречались лишь за обеденным столом, и почти каждый был голоден, как зверь: я и Морган — от магической практики, Коул — от физических упражнений, Диего — от того, что его энергию пожирало заклятие, удерживающие покойную атташе в этом мире. Сэм и Зои буквально не вылезали с кухни и жили возле плиты. Не ела одна только Рашель: ей хватало воды из-под крана и болтовни с нами. Чаще всего беседа сводилась к обсуждению успехов ковена, и каждый стремился чем-то похвастаться. Когда Морган вынесла на десерт чайничек с ее фирменным какао, настал черед Тюльпаны:
— По-моему, самый талантливый учитель здесь — это я. Кто бы еще смог потянуть невежество Одри? А так она хотя бы наконец-то обрела свою серую шкурку! Да, норка?
— Ох, не начинай, — простонала я, хлопнув себя по лбу, и все рассмеялись, жаждя подробностей.
Коул приободряюще сжал под столом мою руку, улыбаясь сквозь боль в теле: даже легкое движение пальцами давалось ему с трудом. Недавно он начал самостоятельно передвигаться по дому по настоянию Рашель: сначала встречал лбом каждый угол и дверной косяк, но затем приноровился. Теперь Коул мог самостоятельно отправиться на кухню за добавкой бананового пудинга, а затем так же самостоятельно отведать его ложкой. Иногда возникало впечатления, что он снова видит: его руки легко находили мои и даже могли заправить локон волос мне за ухо, ни разу не промахнувшись. Несмотря на то, что я была против его рвения снова взяться за мою защиту, я была преисполнена благодарности к Рашель и чувствовала себя абсолютно счастливой, ужиная в кругу своего ковена.
Картину омрачал лишь вид Диего, ухудшающийся с каждым днём — красноречивое напоминание, что вечно мое счастье не продлится: его силы тратились, высасывая молодость и здоровье. К концу четвертой недели он стал таким осунувшимся и медлительным, что начал походить на столетнего старика. Даже синие волосы его поблекли, сделавшись почти серебристыми. Я тревожилась за него, но он только продолжал хлебать бодрящее зелье из котелка Зои и твердил:
— Все под контролем, amiga. Просто нужно больше сна и отдыха.
— Сколько ты еще продержишься? — спросила я осторожно, когда мы шли с озера, гонимые теплым апрельским ветром. За нами следовало Морган, освоившая почти половину моего гримуара: она читала его залпом и с такой же скоростью запоминала.
Диего мялся, не желая отвечать, ведь знал, что ответ меня расстроит.
— Максимум четыре дня, — Я была не готова к такому короткому сроку, а оттого застыла на месте. Сердце гулко забилось где-то в горле, и я сглотнула его обратно. Диего тут же поспешил меня утешить: — Рашель исчезнет не сразу. Просто начнет рассыпаться на части. Когда магии совсем не останется, я отпущу ее дух и уже тогда... Черт, в моей голове это все звучало лучше.
— Спасибо, — шепнула я. — За все, что ты делаешь для меня. Только не понимаю, с чего бы.
— Как с чего? Мы же ковен! Считай это подарком к Остаре. К тому же, Коул бывает очень убедителен. Этот мальчишка умеет добиваться своего!
Я ухмыльнулась, прекрасно понимая, о чем он говорит.
— Не хочу показаться наглой, но... Когда ты сможешь призвать Рашель снова?
— Ну... Через полгода где-то, — Диего причесал пятерней волосы, отводя глаза. — Это сложный ритуал. Я едва колдовать смогу, когда он истощит меня до конца.