Страница 47 из 60
Когда это случилось, никто из нас не был готов.
— Слишком поздно, Одри, — сказала мне Рэйчел, прильнув лопатками к дверному косяку и выставив перед собой сверкающий навахон. — Достань Книгу и спрячься. Он уже здесь.
Где-то вдоль аллеи мелькнула тень, затмевая свет от ламп. В дверь постучали, а затем все пошло кувырком.
— Открой мне свою слабость... Tolle signum... Cymryd oddi ar y sêl...
Голос не слушался, но я продолжала шептать разрушающее заклятие, больше похожее на бессвязный набор слов. Я и сама не понимала их значение — смешение разных диалектов, запутанных и древних, как сам мир. Пальцы ныли, впивались в обложку и золотые пластины гримуара — настоящее произведение искусства, пополняемое и украшаемое поколениями ведьм. Ему было по меньшей мере восемьсот лет, и я не могла позволить заполучить такое сокровище психопату, который губил все, к чему прикасался.
В висках гулко стучала кровь, но я продолжала повторять:
— Открой мне свою слабость...
Снаружи раздавались крики. Крыльцо трещало, превратившись в арену битвы, и окна разлетались вдребезги. Я не могла разобрать, кто кого швыряет и ударяет об стену — Рэйчел Джулиана или наоборот. Они дрались не на жизнь, а на смерть, пока я пыталась осуществить наш запасной план и заполучить хоть один козырь.
— Ну все! Мне это надоело!
Я услышала голос Джулиана, срывающийся и гудящий, как звон монеты, упавшей на дно колодца. Затем раздался грохот и отборная ругань вперемешку с металлическим лязгом — он выбил из рук Рэйчел навахон, и тот покатился по ступенькам. Следом кто-то переломал себе кости, — отвратительный хруст и болезненный вопль, — а затем дверь, что отделяла меня от хаоса и смерти, распахнулась.
Рэйчел выбила ее собою и покатилась по полу к моим ногам, отброшенная Джулианом за волосы.
— Ты успела? — выдавила она, глядя на меня снизу вверх и проглатывая кровь, бегущую по разбитым губам.
Я посмотрела на книгу: сияние золотых пластин померкло, но сказать наверняка, спали ли с нее защитные чары, было невозможно. Однако мое невнятное мычание вполне устроило Рэйчел: она поднялась с пола, кряхтя, и схватила гримуар одной рукой. Вторая была прижата к животу, откуда хлестала кровь, просачиваясь сквозь пальцы.
— Я не уверена, что у меня получилось, — предупредила я, но Рэйчел уже не слушала, судорожно ища взглядом источник огня. — Если чары не спали до конца, то вместе с собой гримуар уничтожит и...
— Что это вы задумали?
В серых глазах Джулиана, ступившего на порог, можно было разглядеть отражение моего ужаса и ярости Рэйчел. Джулиану было всего пятнадцать, но уже тогда в них плясали тени ада, который воцарился бы на Земле, если бы он стал Верховным.
Джулиан вальяжно прошёл в дом, который еще час назад казался нам безопасным прибежищем, и его взгляд умаслился, столкнувшись с моим.
— Не делай глупостей, сестренка. Я ведь пришел помочь.
Рэйчел прижала к груди гримуар, отходя к противоположному окну, и взор Джулиана снова сосредоточился на ней. Он сощурился, расправил плечи, мгновенно сменив свои приоритеты и забыв о моем существовании.
— Отдай мне книгу, — приказал он. — Ты была атташе нашей матери. Я уважаю тебя и не хочу убивать. Виктория бы тоже не хотела, чтобы все кончилось так...
— Знаешь, чего бы Виктория не хотела на самом деле? Чтобы ее сын становился монстром и убивал всех остальных ее детей! — прорычала Рэйчел. — От Виктории в тебе уже давно ничего не осталось. Ты пустая оболочка, наполненная скверной. Одри, уходи! — велела она мне тоном, не терпящим возражений, и махнула головой в сторону выломанной двери. Ее медные локоны всколыхнулись, как электрические искры, когда она схватила с прикроватного столика керосиновую лампу и разбила ее.
Языки пламени уничтожают, уничтожают, уничтожают.
Масло расплескалось, и они тут же распространились везде: принялись лизать стены, шторы, старую потертую мебель, которой здесь, в заброшенной рыбацкой лачуги, было в избытке. Ее наверняка использовали как склад для рухляди, пока мы с Рэйчел не вторглись сюда, сочтя это место идеальным обзорным пунктом. Отсюда было рукой подать и до города, и до особняка Шамплейн. На лодке за десять минут можно было домчаться до середины озера, чтобы разглядеть в бинокль белокаменную крепость ковена. Рэйчел не хотела соваться туда, не удостоверившись, что все тихо, и дом действительно необитаем. Но кто же знал, что не спешка была роковым упущением, а ожидание? Ведь пока мы готовились штурмовать родной дом, Джулиан следил за нами, как за муравьями под лупой.
Теперь же он стоял посреди заставленной комнатки, где расположились сразу и туалет, и кухня с газовой плитой, и две узкие постели на железных прутьях. Он не обращал внимания на жар, подступающийся к нему со спины, и на меня, пятящуюся к выходу, тоже. Всем его существом завладела заветная книга, которую он жаждал чуть ли не так же сильно, как и наше воссоединение.
— Не делай этого, — зацокал Джулиан языком, выставляя руки и медленно приближаясь к Рэйчел, зажатой в углу. — Ты пожалеешь об этом...
— Я все равно умираю, — процедила она, бледная, как полотно, и отняла руку от живота, показывая некогда белую майку, теперь рубиновую и мокрую насквозь. — Так хотя бы подпорчу тебе не только улыбку, но и планы на будущее.
Джулиан задумчиво тронул кончиком языка передний клык, который теперь у него отсутствовал благодаря стараниям Рэйчел, и усмехнулся.
— Книгу невозможно уничтожить. Как еще, по-твоему, она дожила в идеальном состоянии до наших дней? На ней лежит защитная печать, идиотка!
— Одри сняла ее.
Джулиан замер, но не повернулся ко мне. Лишь челюсть его клацнула, не предвещая ничего хорошего.
— Любопытно... И что теперь? Ты лишишь Верховную главной реликвии ее рода? Гримуар ведь нужен не только мне. Одри не сможет обучаться без него...
— Да, не сможет, и это освободит ее от тебя хоть на какое-то время.