Страница 45 из 60
Пальцы Виктора легли на курок. Он вздрогнул, ожидая услышать выстрел, но Тюльпана просто глумилась, торжествующе хохоча.
— Довольно! — вмешалась я, наградив ее свирепым взглядом, хоть наблюдать за этим и было в какой-то мере увлекательно. — Я ведь сказала тебе остановиться!
Тюльпана фыркнула.
— Ты совсем не улавливаешь правил игры, да?
Но, послушавшись, позволила Виктору выронить ружье. Тот застонал и обмяк на полу, не устояв на ватных ногах. Лицо его усеяли градины пота, расползаясь пятнами по клетчатой рубашке. Агата рухнула рядом: обхватила себя руками и начала молиться, раскачиваясь, как умалишенная.
— Вы... — начал Виктор снова. — Ведьмы!
Тюльпана закатила глаза и шевельнула запястьем. Дуло ружья заскрипело, а затем вдруг накалилось и согнулось в бараний рог, почти завязавшись узлом, будто бы это был пластилин, а не металл. А затем оно подскочило и ударило Виктору в нос прикладом с такой силой, что тот хрустнул.
— Оружию не место в руках фанатиков, — равнодушно бросила Тюльпана и развернулась на каблуках сапог, двинувшись к выходу. — Уже тошно смотреть на них. Закончи сама, а я подожду вместе с Морган.
Я не знала, как именно должна «закончить» все это, но в груди, как и у Тюльпаны, клокотал гнев. Я смотрела на Агату, жмущуюся к спине Виктора, который пытался остановить кровотечение рукавом свитера. Оба они, напрочь забыв об инстинкте самосохранения, взирали на меня с прожигающей ненавистью и презрением. Неудивительно, что их нездоровая любовь к дочери переросла в тиранию и отторжение ее естества. Будь здесь Зои, она бы несомненно увидела в ближайшем будущем обряд экзорцизма и новые истязания Морган вплоть до розг — все, лишь бы не признавать, что этот мир устроен гораздо сложнее, чем считает их церковь.
— Вы всего лишь глупые люди, — прошептала я, шагнув к обнявшимся Агате и Виктору, и наклонилась, заставляя их смотреть мне в лицо, даже если они исходили желчью от омерзения. — Ваша дочь — агнец божий. Она не порождение зла! А вот я... Я — да. Не вздумайте останавливать нас или искать. И не вздумайте запирать дверь перед носом Морган или наказывать ее, если она вдруг вернется, иначе я вырежу ваши сердца и действительно воздам их, как почести Сатане. И никакие молитвы вас не спасут.
Агата нервно икнула, а я развернулась и вышла, с радостным сердцем покидая эту «богадельню».
— Про Сатану было мощно, — ухмыльнулась Тюльпана, уже докуривая сигарету и, несомненно, подслушивая все это время. — Может, Шамплейн пора сменить культ?
Я ответила ей кривляньем и робко улыбнулась ничего не понимающей Морган, сидящей на ступеньках в той же грязной юбчонке. Тревожно поглядывая на дом и дергая лямку рюкзака, она попыталась узнать:
— А родители...
— Они в порядке. Я наложу на них заклятие забвение, как только ты этого захочешь. А пока пусть и впрямь поразмыслят над своим поведением, — Я взяла Морган под руку и потащила следом за Тюльпаной к кромке расступающегося леса. — Сейчас будет твой первый полноценный ритуал! Тебе понравится.
Морган с трудом перестала оглядываться на дом и, когда тот скрылся за деревьями, грустно вздохнула. Надеясь, что телепортация настолько поразит ее, что отвлечет, я достала из кармана джинсов кусочек соляного мела и помогла Тюльпане начертить пентаграммы на трех тополях, удачно стоящих треугольником друг на против друга. Это место должно было подойти. Солнце почти село, окрасив небо в винный цвет, и было плохо видно, где нужно добавить штрихи.
— Иди сюда, — подозвала я Морган, встав по центру и вытерев ладони о джинсы. — Не бойся. Мы живем в Вермонте, и чтобы быстро преодолеть такое расстояние нужна помощь атрибутики. Просто закрой глаза.
Она покосилась на исчерченные мелом стволы деревьев, но подчинилась. Тогда я взяла ее за руку и приободрила улыбкой, дожидаясь, когда Тюльпана закончит свой рисунок и тоже встанет рядом.
— Ауч! Что опять?!
Я едва успела просунуть пальцы в ладонь Тюльпаны, когда ее ногти вонзились мне в кожу так глубоко, что заискрило в глазах.
Не говоря ни слова, чтобы не встревожить Морган, Тюльпана кивком указала мне на заросли леса,. Пока она на одном дыхании выпаливала заклятие перемещение, я вглядывалась в вечерние тени деревьев и пыталась понять, что так ее напугало.
Там, в густой роще, развивалась длинная бежевая юбка с бахромой на подоле. Водолазка, плащ и кожаные перчатки закрывали каждый дюйм ее тела — открытым оставалось только лицо, тонкое и прекрасное, с металлическими серыми глазами и в обрамлении золотых кос.
Ферн приветливо улыбнулась и помахала мне рукой.
— Ab uno loco ad alium, — расслышала я шепот Тюльпаны, и мы исчезли из Ривер-Хейтс.
Я распахнула глаза и вжалась спиной в угол знакомого обеденного зала рядом со столом, сервированным на семерых. Сердце колотилось так сильно, что в стоящей тишине дома не было звука громче этого. Ладони покрыла липкая испарина.
Ферн не просто была в одном городе со мной весь этот день, а я не просто опередила ее и забрала Морган раньше. Она позволила мне сделать это. Она хотела показать, что рядом. Зачем?
— Ух ты, какой дом! — заворковала Морган, будто такое дальнее путешествие сквозь пространство и время ничуть не потрясло ни ее ум, ни внутренние органы.
Даже Тюльпану слегка мутило, судя по зеленому оттенку лица. Мы смотрели друг на друга, но обе хранили молчание — каждая думала о своем и не решалась высказать эти мысли вслух.
— Ох, я думала, здесь будет чище... Ну ничего! Я умею хорошо прибираться.
Взглянув на Морган, преисполненную энергией и бросившуюся изучать соседние комнаты, я вдруг поняла, что с домом что-то не так. Помимо непривычного покоя здесь стоял хаос: разбитые тарелки и вазы, разбросанная стулья и сырая земля, застелившая ковром пол.
«Зачем тебе это, парень? Весь дом будет верх тормашками. Одри это не понравится...».