Страница 41 из 60
Боковым зрением я смотрела на нее, пытаясь понять, чего она добивается. Никто бы из присутствующих точно не усомнился в том, что Тюльпана говорит искренне: я почти слышала щебечущий восторг в ее голосе. Актерство Тюльпаны было не просто талантом, а божественным промыслом. Я едва не зааплодировала ей.
Виктор и Агата тоже засветились от услышанного, но быстро взяли себя в руки, не позволив гордыне взять над собой верх.
— Помолитесь вместе с нами? — предложил Виктор, и Тюльпана воодушевленно закивала. — Благослови нас, о Господь, и эти Твои дары, которые мы собираемся получить от Твоей щедрости...
Они склонили головы, и Тюльпана присоединилась к ним так, будто повторяла это каждый день. Она даже зашептала им в унисон, а я единственная осталась не у дел, беззвучно шевеля ртом, будто тоже что-то говорю.
— Аминь! — наконец-то прозвучало со всех сторон, и мы начали накладывать еду, которую у меня совсем не было желания есть.
— Морган, а у тебя что с аппетитом? — нахмурился Виктор, отчего девочка тут же дернулась и схватилась за вилку. Она так усердно пыталась слиться с мебелью, что пропустила момент, когда Тюльпана слопала уже пятую по счету картофелину. — Ты отнесла учителю свой проект?
— Да, папа.
— И что он сказал?
— Ему понравилось, но оценки выставят только в понедельник.
Виктор сдержанно кивнул. Морган принялась запихивать в рот буквально по крошке, выглядя такой несчастной, что я никак не могла понять: она всегда такая или же из-за моего присутствия в ее доме? Неужели она боится, что я все расскажу ее родителям? Или и впрямь верит, что к ней прибыла посланница Сатаны?
— Ваша дочь очень хорошо фотографирует, — сказала я, решив, что пора начинать выходить с Морган на контакт.
Но то, как резко она вскинула голову и вытаращила на меня глаза, подсказало мне, что я лишь окончательно его обрубила.
Агата подавилась кусочком свинины, и Виктору даже пришлось постучать ей по спине.
— Фотографирует? — переспросила она, и желваки на ее челюсти выступили. — Ах, та выставка... Вот, куда ты на самом деле ходила!
— Мама, нет, я не...
— Мы запрещали тебе этим заниматься! — Виктор ударил по столу сжатым кулаком. — Это не хобби, а не пойми что! Шататься по лесу, кладбищам и Бог знает где... Ты ходишь в книжный клуб и на хоровое пение — этого мало? Откуда ты вообще взяла фотоаппарат?.. Снова Джастин, да? Я все выскажу его отцу!
— Нет, это не он дал мне камеру! — залепетала Морган, подобравшись. — Я одолжила у мистера Гольцмана...
— Не ври мне! Мы ведь уже проходили это. Хочешь, чтобы я снова обыскал твою комнату? Будь уверена, я найду все, что ты прячешь, — прошипел Виктор, и от моего внимания не ускользнуло, как Агата толкнула его коленом под столом, успокаивая.
— Давай не при гостях. Ступай к себе в комнату, Морган, и не смей выходить оттуда до нашего разрешения!
Кажется, Морган даже обрадовалась отцовскому приказу — быть запертой в спальне ей было комфортнее, чем давиться пресным картофелем и выносить меня, сделавшую ее жизнь еще невыносимее. Я зарделась до корней волос, сжигаемая виной.
— Извините за эту сцену, — произнес Виктор, когда Морган ушла. Ему пришлось вытереть салфеткой бороду: он так орал, что забрызгал себя слюной. — Иногда с детьми непросто. Они думают, что знают все лучше всех... Может, хотите молока?
— Не откажусь, — улыбнулась Тюльпана как ни в чем не бывало, и застолье продолжилось.
Я отсчитывала минуты до его окончания, пытаясь придумать план действий. Тюльпана провела нас внутрь — остальное было за мной. Поговорить, убедить, увести. Казалось бы, все просто, но...
— Ах!
Лоб опалило жаром, и я прижала к нему руку. Меня будто что-то укололо в голову, и, заметив ехидный оскал Тюльпаны, я быстро поняла, что именно. Одно маленькое озорное заклятие, и рана под пластырем открылась. Я почувствовала жар, бегущий по лицу, и уже скоро кровь заморосила мне в тарелку.
— Видимо, без наложения швов не обойтись, — озвучил Виктор встревоженно. — Дочь помогала нам в приюте этим летом, была медсестрой для детей. Она может зашить, если вы не хотите ехать в больницу. Сходите к ней. Вторая дверь слева.
Вот он, шанс!
Я мысленно похвалила Тюльпану и, прижав ко лбу кухонное полотенце, быстро поднялась наверх по скрипучей лестнице. Снаружи пела музыка ветра — тончайший перезвон колокольчиков, висящих под навесом крыльца. За окнами, кажется, разыгралась непогода. Полуголые ветви деревьев колотили по окнам, но в остальном на этаже было все так же тихо, как и в отсутствие Морган. К счастью, в этот раз ей больше некуда было от меня деться.
Дойдя до нужной двери, я тихонько постучалась, а затем дернула ручку. Под ней виднелась замочная скважина, забитая гвоздем, чтобы Морган не могла запереть дверь с той стороны. Сама она сидела у окна с книжкой на коленях, которую я тут же узнала по песни, вновь зазвучавшей в ушах:
«Пропуская катафалк вперед, подумай, не завтра ли твой черед».
— Морган, — позвала девочку я, и она вскочила, захлопывая сборник страшных историй, который тут же спрятала под постель, будто в комнату вошла ее одержимая мать.
— Что вам нужно?
Я помедлила, изучая спальню — точь-в-точь такая, какой я помнила ее с прошлой ночи. Старая кровать, платяной шкаф, тумба со стопкой тетрадей... И ощущение бездушной пустоты.
— Твой отец сказал, ты можешь мне помочь, — Я ткнула пальцем в свой лоб, отняв от него полотенце: пластырь уже пропитался кровью, но та остановилась, стоило мне отойти от Тюльпаны на безопасное расстояние.
Морган нахмурилась, недоверчиво оглядывая меня. Она походила на того лесного олененка, которого фотографировала — прыткая, маленькая и пугливая. Сделаешь одно лишнее движение — и сбежит без оглядки.
— Да, конечно, — неожиданно согласилась она, открывая шкаф. — Присаживайтесь.