Страница 40 из 60
Отголоски их беседы доносились до меня обрывками. Голова все еще гудела, и я сосредоточилась на обстановке, решив, что Тюльпана справится и без меня. Дом был обставлен скудно и, похоже, не знавал ремонта несколько десятилетий. Кроме самого необходимого здесь не было ни телевизора с радио, ни одного интерьерного украшения или предмета роскоши — только белые стены, как в больнице.
Мой взгляд приковало к себе охотничье ружье, висящее над камином, а следом распятие, прибитое рядом.
— «Блажен, кто помышляет о бедном! В день бедствия избавит его Господь», — процитировала Агата, и Тюльпана завершила свой монолог о том, что нам негде остановиться на ночь, добившись своего. — Право,Виктор! Пастырь не простит нам, если мы откажем несчастным девочкам в помощи. Оставайтесь на ужин, раз такое дело, а потом муж проведет вас до церкви. Там вам предоставят ночлег и, возможно, даже помогут договориться с автомехаником о ремонте в половину стоимости.
— Это было бы чудесно, миссис Гудвилл! — захлопала в ладоши Тюльпана, откладывая телефонный справочник, будто бы и впрямь была окрылена этой новостью. Я дернулась, прозевав момент, когда женщина сказала ей свою фамилию. Впрочем, все было понятно и так. — В Ривер-Хейтс живут такие добрые люди!
Женщина снисходительно улыбнулась и вдруг посмотрела на меня.
— Зовите меня просто Агатой. А вы кстати...
— Сара, — улыбнулась Тюльпана. — А мою подругу зовут Кристина. Может, ты уже скажешь что-нибудь наконец, Крис?
Тюльпана многозначительно подмигнула мне, повернувшись к Агате и Виктору спиной. Только тогда я заметила, что Тюльпана вошла в дом с голубыми глазами — их неестественный фиолетовый цвет мог напугать, кого угодно из смертных.
— Да-да, спасибо вам огромное, миссис... То есть, Агата, — встрепенулась я. — Простите за мое поведение, кажется, я сильно ударилась головой.
— Бедняжка, — цокнула языком женщина. — Тогда вам точно нужно в ванну. Первая комната наверху. А я пока накрою на стол. Если вам что-то понадобится или вдруг станет плохо, только крикните.
Я кивнула и поспешила подняться наверх, чувствуя пристальный взгляд Тюльпаны затылком. Я и так знала, чего она ждет от меня, хотя до последнего не верила, что хоть одна ведьма может быть настолько дальновидной и хитрой. Впрочем, меньшего ждать от дочери Авроры и не стоило.
Напроситься на ужин в дом к Морган — это же гениально!
Убедившись, что все трое остались болтать внизу, я минула нужную мне ванну и прошлась вдоль всего коридора. Комнат было всего две, и везде стояла мертвая тишина — никаких признаков присутствия Морган. Побоявшись, что меня хватятся, я решила отложить исследование дома на потом и вернулась к ванной. Ощущение чего-то липкого в волосах не давало мне покоя, мешая концентрироваться на деле.
Из зеркала на меня смотрела какая-то побитая бродяжка. Поперек брови, заходя на лоб, тянулся широкий порез с растекшейся вокруг гематомой. Я хорошенько промыла его, шипя от боли, а затем обработала антисептиком и заклеила стягивающим пластырем, заодно причесав волосы.
Когда одна моя нога уже стояла на лестнице, в дверь постучали.
— Это наверно наша дочь! Почему так долго, Морган?! Ты ведь говорила, что уроки отменили из-за какой-то там выставки, и тебе надо просто отнести домашнее задание.
То, как она произносила ее имя, не оставило мне сомнений — именно Агату я слышала, будучи астральной проекцией. Агата звучала так же истерично, надрывно и... раздраженно. Кажется, по-другому она просто не умела говорить с Морган.
Собравшись с духом, я показалась в коридоре и остановилась напротив девочки с растрепанным пшеничным каре. Она так бежала, что юбка перекрутилась другой стороной. Увидев меня, Морган беспомощно всхлипнула, парализованная животным ужасом.
— Чего встала? — растормошила ее Агата, когда я уже подумала, что Морган вот-вот развернется и помчится прочь. — Закрой дверь! Не видишь, у нас гости.
Она потупилась и молча сняла ветровку, прицепив ее на вешалку.
— Здравствуйте.
— Иди на кухню, — приказала Агата, едва я успела открыть рот, чтобы поздороваться в ответ. — Достань посуду. Только руки помыть не забудь!
Морган незамедлительно послушалась, а я прошла в гостиную, где на стыке с кухней стоял большой деревянный стол.
— У вас очень милая дочь, — улыбнулась я, на что Агата отмахнулась, помогая ей застелить скатерть и расставить тарелки. У Морган дрожали руки, и несколько раз она выронила столовые приборы, отчего отец, сидящий в кресле, многозначительно постучал ногой по полу.
— Да, милая, только несносная. Плата за наши с Виктором грехи, не иначе.
Я сдержала остроту, рвущуюся с языка, и до побеления сжала костяшки пальцев. Тюльпана уже уселась, наблюдая за нами. В глубине ее глаз плясало веселье. Так выглядела ее мать, наблюдая за шоу актеров на сцене театра, когда заставляла их играть мюзикл для нее одной.
Морган заняла место в самом конце стола, как можно дальше от меня и Тюльпаны. Почти прижимаясь к плечу Виктора, она пялилась в тарелку, не моргая, будто один лишь взгляд на меня мог ее убить.
— Что же, садимся! Вы наверняка голодны.
Агата поставила на стол две глубокие миски — одну с печенным картофелем, а другую с жилистыми стейками из свинины, обваленными в сухарях.
— Чем богаты, — развел руками Виктор, заметив мое недоумение, ведь кроме этого на столе больше ничего не было; только кувшин с чистой водой. — Пища — всего лишь топливо для бренной плоти. Картофель мы выращиваем сами на заднем дворе, а остальные деньги жертвуем в приход. Сиротам и обездоленным они нужнее, чем нам. У нас и так есть все, что нужно для жизни.
Я вымученно улыбнулась, но не успела ответить. За меня это сделала Тюльпана, вскинув руки:
— У вас такое большое сердце! Бог видит это. Однажды всем воздастся по заслугам. Ах, если бы все люди были подобны вам...