Страница 4 из 60
– Я знаю, что делаю, Коул, – мягко пресекла его я, прижимаясь вплотную и тем самым выбивая из Коула жадный вздох. – Доверься мне. Я делаю это не только ради Вестников... Возможно, в ковене Авроры найдется целительница.
– Даже если и найдется, то едва ли она захочет тебе помогать, – хмыкнул Коул мрачно. – Ты обещала мне не зацикливаться на этом, Одри. Твоя первоочередная задача – восстановить ковен, чтобы дать отпор Ферн, когда она снова решит атаковать. Нельзя приглашать ведьм так разборчиво и отсекать всех, кто ничего не знает об излечении слепоты... За два месяца ты так никого и не привела.
– К сведению, так разборчива не я одна. Все кандидаты сами отказывали мне, – Я потянулась к фарфоровой чашке, стоящей на столике: мятный чай все еще дымился. – Впрочем, я ничуть не жалею об этом. Все равно бестолковые. Самоучки, знающие о магии разве что с интернет-форумов. Мне же нужны сильнейшие.
– Тот, кого подыскала Зои, сильнейший?
– Надеюсь на это.
Я сделала глоток, немо молясь о том, чтобы он и впрямь оказался тем самым – целителем, которых днем с огнем не сыщешь. Редчайший дар – последняя надежда, что у нас осталась, когда все магические порошки были перепробованы, и даже человеческая медицина оказались бессильна. На то, чтобы виртуозно освоить дар исцеления самостоятельно, мне бы потребовались месяцы, если не годы. А чувство вины, терзающее грудину, как проглоченная змея, сделало меня суетливой, неусидчивой. Я не могла провести на одном месте и часа, не говоря уже о том, чтобы закопаться в книгах и зазубривать аффирмации. Утешение нашлось лишь в безустанном поиске. Беспокойный сон, круглосуточные путешествия и по десять новых знакомств на дню, лишь бы найти хоть какое-нибудь доказательство, что эффект от мэцубуси обратим. Будь это простое проклятье, все было бы гораздо проще. Но то пограничное колдовство, настолько тонкое, что не работает по законам колдовства вовсе.
– От тебя странно пахнет... Чем-то жженным.
Я вздрогнула и удивленно взглянула на Коула, тут же принюхиваясь к рукаву своей кофты. Поморщившись, но притворившись, что ему показалось, я отмахнулась:
– Наверно, попался некачественный пучок полыни. Зои чуть не спалила номер в мотеле, пока пыталась выгнать из него злых духов... Я так и не смогла ей объяснить, что мотелю с почасовой оплатой номеров уже ничем не помочь.
– А почему ты так уверена, что сможешь снять барьер? – вдруг возвратился к былой теме Коул, и я даже пожалела, что мы не продолжили говорить о моем причудливом запахе. – Ты ведь рассказывала, что это древняя и сложная практика, которая сплетена сразу из десятка разных ритуалов... Ты что, уже освоила каждый из них?
Я запнулась и тут же обрадовалась, что Коул не видит моего замешательства. Впрочем, ему все было ясно и без слов.
– Шепчущая глава Авроры опасна, Одри! Опрометчиво вот так глотать все ее заклятия подряд, – забормотал он, распалившись лишь больше от гнетущей тишины.
– Это исключительно ради дела! И вообще, – Я выпрямилась, со звоном вернув на блюдце чашку, которую все это время держала навесу. – Я пришла к тебе не за тем, чтобы ты снова читал мне нотации. Я и без тебя знаю, что я несносна, непослушна и глупа. Нет! Я пришла потому, что соскучилась, Коул. Так почему мы все еще мусолим наши с Зои планы и Аврору вместо того, чтобы целоваться?
Коул хмыкнул, но сдался, когда я вновь навалилась на него всем весом и на этот раз уже не отступила, быстро заняв его губы своими, чтобы их не заняла очередная болтовня. Когда ветер усилился, а я замурлыкала от прикосновения его рук под своей рубашкой, приноровившихся к изгибам моего тела даже на ощупь, Коул снова произнес:
– Я ненавижу себя за то, что не могу отправиться с тобой и защищать, как раньше.
Я знала, что рано или поздно эти слова прозвучат вслух. С тех пор, как случилось то, что случилось, и мы вернулись в Вермонт, Коул ни разу не пожаловался на свою беспомощность. Лишь постоянно рвался проявить самостоятельность, из-за чего на кухне билась посуда, а на лбу выступали шишки от дверных косяков. Иногда я замечала, как тоскливо Коул водит пальцами по собственному запястью, выискивая черную метку, которой было больше не суждено гореть.
– Пробыть атташе пару недель и сразу же уйти на покой... – Коул рассмеялся, но смех тот был печальным. Он поцеловал меня в шею, не закрывая глаз, и я с раскаянием заглянула в них, не зная, что ответить. – Наверно, Гидеон был прав. Не зря родители хотели держать нас подальше от охоты. Раз уж так суждено... Буду ждать тебя дома. Возвращайтесь поскорее, пока я не придушил Сэма за его нескончаемые бейсбольные матчи по телевизору.
Я сжала его руку в своей, задержав взгляд на пижамных штанах в шотландскую клетку, которые у Коула больше не было повода переодевать. На голых ключицах сплетались созвездия родинок, а между ними бежали мурашки. Погода на улице стояла прохладная, но согревающие чары делало свое дело.
Все это... Все из-за меня.
Тряхнув головой и поддев лицо Коула за подбородок, я решительно встретила его невидящий взор и прошептала без колебаний, надеясь, что голос не дрогнет от слез, которые я не переставала выплакивать с того самого дня:
– Ты все еще мой атташе. И, клянусь, я все исправлю. Я верну твое зрение, Вестники, ковен... Просто дай мне еще немного времени. Уже к концу недели мы вернемся в Берлингтон, а пока компанию тебе составят Гидеон и Сэм, хорошо? Знаю, никто из них не сравнятся со мной по крутости времяпрепровождения, но... Исаак писал, что купил игральные карты для незрячих и ящик бельгийского пива, так что у вас планируется вечеринка. Обещай мне выпить хотя бы пару глотков и оторваться, как следует! Чур девочек не приглашать.
– Я засыпаю от половины бутылки, Одри. Можно лучше какао?
– Ты хоть раз слышал, чтобы на мужской вечеринке пили какао?.. Ладно, так и быть, пусть будет какао. Но веселье обязательно! Я проверю.