Страница 37 из 60
— У нее христианство головного мозга. Даже здесь религия! — прыснула со смеху хорошенькая темноволосая школьница, повиснув на плече Томми и поднеся к глазам одну из карточек. — Я думала, родители запрещают тебе заниматься фотографией... Неужели наша прилипала наконец-то взбунтовалась и показала зубки больным старикам?
Руки Морган сжались в маленькие кулачки. Она наконец-то запрокинула лицо вверх, и оно потемнело от злости.
— Оставьте ее в покое! — раздался резкий голос долговязого шатена, прежде стоящего позади остальных и хранящего молчание. Даже я удивилась его благородному порыву, уже не говоря о растерянно заморгавшей Морган. Но шатен даже не смотрел на нее: лишь вышел вперед и повернулся к ней спиной, загородив.
— Неужто влюбился, Джастин? — загоготал кто-то.
— Еще чего! — фыркнул шатен. — Это просто становится скучно. Каждый раз одно и то же... Я бы лучше сыграл в бейсбол или сорвал этот глупый фотоконкурс, чем тусовался здесь с этой мышью. Отдай ты ей эти дурацкие снимки и пошли.
— Отдать?.. Вот так просто? — театрально возмутилась тощая блондинка, подходя к Томми и выхватывая фотографии у него из рук. Задумчиво рассмотрев их, она просияла: — Фанатики не понимают, что они фанатики, если не объяснить должным образом. Шоковая терапия называется. Дай-ка сюда зажигалку.
— Нет!
Морган подорвалась с места. Прежде будучи воплощением эталонной сдержанности, она едва не разрыдалась, когда Томми наперевес с дружком скрутили ее и удержали на месте, заставляя смотреть.
— Зачем ты это делаешь? — спросил Джастин, когда блондинка открыла бензиновую зажигалку. — Ты что, в детском саду — портить чужие игрушки?
— А что такое? — захлопала блондинка ресницами. — Она ведь все равно передумывала выставлять свои фотографии на выставке. Или нет?.. Да какая разница! Все равно победы ей не видать. Снимки дерьмо.
Раздался щелчок, и фотографии лизнуло синее пламя. Бумага была плотной, поэтому тлеть начала не сразу, но уже спустя пару секунд огонь прогрыз углы, а затем принялся обгладывать остальное. Крик Морган, сочащийся обидой и яростью, разбил мне сердце.
— Хватит, я насмотрелась! — прошипела я, устремившись вперед, но Тюльпана ловко перехватила меня за шкирку.
Я невольно вспомнила Зои, отговорившую меня от вмешательства в кровавый ритуал Шепота, и от этого злость забурлила в венах как кипяток.
— Отпусти, — велела я, глядя в аметистовые глаза.
— Я тоже ненавижу засранцев, повышающих самооценку за чужой счет, — ответила она холодно, но пальцы ее на моем капюшоне не разжались. — Однако это наш шанс увидеть, чего Морган стоит. Ни одна ведьма не стерпит такое обращение... Она справится сама, вот увидишь. Вдобавок мы и так уже опоздали.
Я обернулась на Морган, которая брыкалась изо всех сил, пытаясь остановить беспощадное сожжение ее трудов. Но, как и сказала Тюльпана, мы опоздали: блондинка поднесла зажигалку к самому центру снимков, и пламя проело их до дыр.
— Насобирай бутылок, как ты обычно это делаешь, и купи себе цифровой фотоаппарат, а не пленочный. Тогда и снимки распечатать заново будет не проблема, — бросила одна из девушек напоследок, когда вся компания направилась обратно к школе, предварительно толкнув Морган на сырую землю. Джастин замкнул их ряд, лишь мельком обернувшись на плачущую Морган, но промолчав.
— Дрянь, — сказала я не то Тюльпане, не то самой себе, и, вывернувшись, бегом кинулась к Морган.
— Хм, — донеслось мне вслед. — А силы-то она так и не проявила... На вид обычная смертная девчонка. Странно.
Вокруг действительно было тихо, а так не должно было быть там, где сидит и плачет разъяренная ведьма. Ветер лениво раскачивал деревья, а земля не дрожала и не извергала лаву. Подростки смеялись где-то вдалеке, явно здоровые и совсем не проклятые. Никакой стихийной магии и неконтролируемого колдовства — действительно просто девочка, воспитанная в смирении и покаянии, а потому беспомощная перед жестоким обществом. Идеальная жертва для чужих насмешек.
— Что еще?! У меня больше нет фотографий, которые можно было бы сжечь! — воскликнула она, даже не разглядев сквозь пелену слез, кто именно стоит перед ней.
Ее ладони покрывал пепел, забившись под ногти: она тушила догорающие снимки голыми руками, пытаясь спасти хоть что-то от фотографий. Но не осталось от них ровным счетом ничего: лишь картонные корочки, изуродованные прожорливым огнем. Где-то виднелись черты животных фигур и пастельных цветов, но самого главного было уже не разглядеть.
— Давай я помогу.
Я присела рядом с Морган на корточки и протянула руку, чтобы сгрести бумажную стружку. Стоило ей увидеть, как переливается в солнечных лучах мой золотой браслет с гримами, как она будто узнала его. Кажется, даже раньше, чем мое лицо.
Морган отпрыгнула, едва не завалившись на спину, и уставилась на меня. Поняв, что шок парализовал ее, я сама собрала в горсть все, что осталось от фотографий, и скептично взвесила в руках ошметки. Что же, попытка не пытка.
— Ade Словно цветочные бутоны, клочки фотографий начали распускаться, расти и срастаться воедино. Морган затаила дыхание, и на какой-то миг ее страх ушел, уступив место благоговению и любопытству. Она пододвинулась ко мне, перепачкав в липнущей траве черные гольфы. — Красивые снимки, — искренне похвалила я, отряхнув их от грязи, вновь целые и блестящие, будто их только-только распечатали с пленки. — Ого... Как ты умудрилась снять оленя с такого близкого расстояния? Я обвела пальцем морду пятнистого зверя, который буквально слизывал янтарный мед с женской ладони, явно принадлежавшей Морган. Это было невероятное зрелище, как и следующий кадр, где в зарослях мха нежилась огненная лисица, повернутая брюхом к солнцу и смотрящая прямиком в объектив. — Я люблю животных, — робко ответила Морган, забирая у меня фотографии, когда я дошла до той, где была запечатлена статуя ангела на местном кладбище: плотный туман обнимал ее за плечи, укутав плащом. — А они любят меня.