Страница 36 из 60
— Это из-за Ферн, — прошептала я. — Не представляю, как потрясли убийства такой маленький городок, где обычно ничего никогда не происходит.
В остальном школа выглядела неприметно, как и ее ученики. По крайней мере, это была не церковь: всю ночь я ворочалась с боку на бок, представляя, что будет, если нам придется перехватывать Морган прямо на глазах ее прихода.
— Она где-то здесь, — задумчиво промычала Тюльпана и щелкнула компасом, выпустив его из рук и позволив повиснуть на шее, как украшение. — Ищи ее. Только ты знаешь, как она выглядит.
И я действительно знала, только вот воспоминания о нашей встрече были астральными, а значит нереальными и тусклыми. Они начали таять уже спустя пару часов, словно туман. Я напрягла извилины, рисуя в голове воображаемый портрет, и начала шерстить взглядом толпы.
Пшеничные волосы с прямой челкой, короткие, как у мальчишки. Светло-ореховые глаза с зелеными прожилками. Розовая кожа, почти персиковая, с букетом веснушек на лице и ключицах. Сама Морган низенькая, тоненькая, как неокрепший бамбуковый росток... Она едва доходила мне до подбородка, когда мы беседовали в той комнате. Черно-белая гамма в одежде: никаких ярких или броских оттенков. Строгий и закрытый фасон юбок и высокие водолазки, что выглядывали из ее шкафа. Отрешенная. Ссутуленная. Хрупкая.
Где же она?
— Здесь ее нет, — вынесла вердикт я, пройдясь вдоль автостоянки и близлежащего сквера. — Может, она уже в школе?
Я расстегнула пальто, взмокнув в слоях одежды: в Юте в это время года было гораздо жарче, нежели в Вермонте. Тюльпана молча следовала за мной и иногда сверялась с компасом, стрелка которого крутилась то вправо, то влево. Очевидно, она указывала на саму школу, куда должна была войти Морган, но в какой-то момент... Стрелка встала. И, крутанувшись вокруг, повернула обратно.
— Что за черт? — фыркнула Тюльпана. — Либо этот компас свихнулся, либо она передумала и развернулась...
— Скорее последнее, — Я замерла перед пробковым стендом, выставленным на всеобщее обозрение прямо перед крыльцом, и сдернула с него глянцевую листовку. — «Фотоконкурс Ривер-Хайтс... В пятницу, в главном зале. Принимаются любые работы». Хм. У меня есть догадка.
Я не знала Морган. Ее чувства, мечты, устремления... Но я словно понимала ее. Одной встречи хватило, чтобы установить между нами неразрывную связь, отчего ее музыкальное урчание вновь разлилось по округе, став еще отчетливее, еще тоскливее. Но на этот раз песня была другой.
«Я знаю, почему птицы в клетке поют. Это все, что приносит им радость. Ведь их в небо никогда не возьмут и не подарят свободы сладость».
Я накрыла рукой компас Тюльпаны, заставляя убрать его — в нем больше не было нужды. Позволяя голосу вести меня за собой, я обошла территорию школы и оказалась позади там, где расступался лес, обнимая пустое футбольное поле. В самом низу стадиона сидела миниатюрная фигурка в легкой ветровке, под которой скрывалось трикотажное выцветшее платье.
— Морган, — выдохнула я, остановившись чуть поодаль, чтобы она нас не заметила.
В голове пронеслась сотня мыслей, и каждая пыталась перетянуть одеяло на себя. Как к ней подступиться? Как объяснить? Как рассказать, кто она есть, и почему ей стоит пойти со мной? Как не подвести свой ковен?
Морган сидела в уединении, нежась в вихре теплого весеннего воздуха, и перебирала на коленях какие-то карточки. Взгляд ее метался между ними и зданием школы, и мы с Тюльпаной юркнули за железное ограждение трибун. Морган выглядела удрученной, колеблющейся, будто ее душу рвало на части. Она беспокойно ерзала и кусала губы, красные от сухости.
— Решайся уже, — дернула меня за плечо Тюльпана. — Сюда кто-то идет.
Я вскинула голову в направлении школы, откуда по протоптанной дорожке вырулила шумная компания подростков, ненамного взрослее Морган. Они громко переговаривались между собою: рослые парни в фирменных бомберах перебрасывали друг другу футбольный мяч, а девочки в коротких юбках кокетливо щебетали над ними. Я ни раз видела подобные сцены в молодежных сериалах, поэтому уже знала, что последует за их зазывным свистом:
— Эй, прилипала!
Трое девчонок захихикали, шепчась, пока четверо парней подступали к Морган. Я видела, как она все больше съеживалась по мере их приближения, вдавливаясь в бортик скамьи, пытаясь спрятаться. Челюсть у меня свело от злости.
— А ты чего на фотоконкурс не пошла? — сощурился один из парней с коротким белобрысым ежиком на голове. — Мистер Гольцман везде тебя ищет. Фотографии-то ты так и не принесла. Что наснимала, кстати?
Он наклонился, пытаясь подцепить пальцами одну из карточек, стопку которых она сжимала в худых пальцах. Морган вздрогнула и прижала их к груди, уворачиваясь.
— Смотри, Томми, она нам не доверяет! А ведь когда-то хотела подружиться, — рассмеялся другой, самый широкоплечий из них, задирая подбородок так высоко верх, что я удивлялась, как он не спотыкается, когда ходит. — Больше не хочешь стать одной из нас?
— Я никогда и не смогу стать, — Морган буквально обняла фотоснимки, глядя куда-то вниз. — Вы уже доходчиво объяснили мне это, спасибо.
— Слушай, прилипала, хватит ныть. Я дважды просить не буду. А ну дай сюда!
Тот, которого звали Томми, потянулся к ней во второй раз. Теперь движения его были резкими и грубыми. Он без церемоний толкнул Морган в плечо и, когда та свалилась со скамьи, выхватил из ее рук подброшенные фото.
— Ого! Да она для Дискавери снимать хочет, не иначе. Глянь, прям как из детской книжки по естествознанию! Это по-твоему тот «оригинальный замысел», о которой говорил Гольцман? — фыркнул Томми, раздавая по несколько снимков друзьям.
Морган встала, отряхнулась и втянула голову в плечи, не осмеливаясь потребовать свою собственность обратно. Издалека я увидела, как она принялась теребить оловянный крестик под круглым воротничком рубашки, пытаясь успокоиться.