Страница 28 из 60
— Вторая Мировая?! — вырвалось у Сэма вслух. Похоже это было единственное, что он услышал. — Жесть, какой ты старпер!
Мы рассмеялись, а Зои покрылась пятнами морковного румянца, решив умолчать о том, что ее детство тоже пришлось на те же годы. Тишина, прежде висящая за столом, уступила место праздной болтовне. Ребята начали обсуждать рецепт рыбы, а потом переключились на споры о любимых кинофильмах. В какой-то момент, пока я набивала щеки закусками, Зои решила перенять инициативу и взялась за рассказ о том, где мы с ней успели побывать побывали за последний месяц.
Нью-Джерси. Детройт. Мичиган. Даже Лас-Вегас. Игнорируя мое возмущенное мычание, она не поленилась упомянуть даже о том, как несколько неприкаянных сами отказали мне. В конце концов рассказ добрался до нашей встречи с Диего: тот улыбался, размахивая вилкой в знак согласия со всем, что слышал, а затем и сам в красках передал нашу драку в Дуаде. Коулу это не понравилось: ни то, какую несдержанность я тогда проявила, ни то, как Диего флиртовал со мной. А делал он это даже сейчас, прямо за столом, не забывая подмигивать и фыркать от смеха. Переносица Коула нервно дергалась каждую секунду. Он даже отказался от рыбы, когда я предложила ему помочь и покормить его, чтобы он нечаянно не проткнул себе щеку вилкой, как в прошлый раз.
Дослушав до момента, когда я натравила на Диего сумеречное чудовище, Исаак поперхнулся и подметил, что не видел такого заклятия в гримуаре Виктории, который я дала ему почитать. Мне повезло, что в этот момент Сэм опрокинул на себя противень с бульоном и прервал разговор своим бурным сквернословием. Руки предательски зачесались там, где Шепот отравил их. Сложно было не заметить, с каким снисхождением посмотрела на меня Тюльпана в этот момент, безмолвно поглощая картошку и не забывая глумиться.
Но она веселилась ровно до тех пор, пока не пришел черед нашей с ней истории.
— Ну и какого это, кстати, — подала голос Зои, когда я закончила «повесть о чердаке». — Быть дочерью самой известной сучки колдовского мира?
Сэм подавился, только-только очистив свою замызганную рубашку от бульона. Очевидно, Тюльпана успела основательно допечь Зои, пока они были в пути до Шамплейн, раз та даже не чуралась столь резких слов.
— Лучше, чем быть десятой дочерью Мари Лаво и зарабатывать в гадальном шатре на цыганские платки, — невозмутимо ответила та, кивнув на ее пеструю красную подвязку для волос, контрастно выделяющуюся на фоне такой же расклешенной белой туники, как и у меня.
Зои что-то заворчала себе под нос, уже нависая над Тюльпаной, перешедшей к поеданию пудинга десертной ложкой. Лишь Диего вся эта ситуация забавляла: откупорив следующую бутылку клубничного вина, он пританцовывал на стуле под музыку, доносящуюся из динамика радио с кухни.
— Кажется, можно переходить к ритуальной части, раз мы все сыты, — воскликнула я и вскочила из-за стола, почуяв, что дело запахло жаренным. — Очаг ведь уже готов?
— Да, моя Верховная, — усмехнулся Диего, и, судя по раздавшемуся скрипу зубов, Коул снова был не в восторге.
Я дернула его за локоть, ведя в смежную гостиную к камину и цветочному букету, который Диего насобирал еще утром из разномастных весенних цветов. Тюльпана осталась сидеть на месте, даже когда мы все уже собрались в полукруг у огня, по очереди разорив вазу и взяв себе по стеблю. Мне достался яркий желтый подсолнух, а Коулу — связка ненавистных им васильков. Он поднес их к носу и, понюхав, чихнул.
— Я не буду в этом участвовать, — сказала Тюльпана, сложив руки на груди, когда все обернулись, выжидая, когда она присоединится. — Сжигать цветы, чтобы... Что? Попрощаться с чем-то плохим из ушедшего года, да? Будто бы это поможет забыть все то дерьмо, что с вами приключилось.
— Ну да, это ведь не так круто, как мужиков в жертву приносить ради крови и молодильных яблок, — съязвила Зои в ответ.
Я вздохнула, массируя пальцами виски. Боже, почему это так сложно? Как у моей мамы только хватило сил объединять под одной крышей столько разобщенных и не похожих друг на друга людей? Почему же у меня не получается?
— Лично мы все не прочь поучаствовать, — ответил вместо меня Коул, за что я была безгранично ему признательна. Он ласково прошелся пальцами вдоль моего позвоночника, разгоняя напряжение и усталость, скопившиеся в мышцах за столь долгий день. — Я даже придумал, с чем именно хотел бы проститься... Хотя это не такая уж тайна, наверно.
Тюльпана накручивала на указательный палец локон непослушных белых волос, но со стула так и не сдвинулась. Аметистовые глаза буравили меня, испытывая: Верховная я или нет? Диего уже делал так в баре. Ее бессмысленная подростковая строптивость не должна было остаться безнаказанной.
Но едва я подалась к Тюльпане всем телом, чтобы взяться за его воспитание, как Коул обвил рукой мою талию, притягивая к своему боку. Ему даже не нужно было видеть меня, чтобы почувствовать: я на пределе. И не столько из-за характера Тюльпаны, сколько из-за того, что все разваливалось на кусочки.
Я бросила тоскливый взгляд на огонь в камине и вздохнула, вспоминая, как мы проводили этот ритуал с мамой. Желтый подсолнух начал увядать в руке.
— Без меня. Катитесь к Баалу со своими торжествами, — буркнула Тюльпана и, схватив со стола горшочек с печенной картошкой, юркнула в арку и скрылась из виду.
— Ну и хорошо, что она свалила, — вставила свои пять центов Зои, заметно повеселев и приободрившись, когда нас осталось всего шестеро. — От ее дешёвых духов из масс-маркета уже голова трещит! Мы и без нее справимся, да, Одри?
— Я бы хотел начать первым, — Диего вдруг выступил вперед, держа в руках изящную орхидею с бирюзовыми прожилками под стать цвету его волос. — Или ритуал должна начать Верховная?
— Нет, — Я выдавила слабую улыбку. — Верховная заканчивает, а не начинает. Прошу.
Он кивнул, сделавшись серьезным, как никогда прежде. До начала ритуального сжигания нужно было начертить солевой круг перед очагом и призывать Матерь с Отцом, но в этот раз я отмахнулась от чрезмерного официоза и атрибутики. Главное сейчас — выплеснуть то, что лежало на душе, и я больше не могла ждать.