Страница 23 из 60
— Его ждет разочарование. Чаще всего я ночую в комнате Коула, так что...
В лице Исаака произошла какая-то молниеносная перемена, но я не поняла, какая эмоция превалировала. Однако все встало на свои места, как только он забормотал:
— Кстати об этом... У меня вызывает весьма противоречивые чувства тот факт, что моя дочь спит в одной постели с мужчиной в таком возрасте и... Вне брака, — Я поперхнулась. — Конечно, моя история с Викторией тоже не пример для подражания, но тебе я желаю только самого лучшего, поэтому...
— Папа, — вздохнула я тяжко, раскачиваясь на поваленном дереве. — Несмотря на то, что я теперь и впрямь зову тебя «папа», я уже взрослая. Спасибо за заботу. Мы с Коулом стали ночевать в одной постели спустя месяц после знакомства. Если ты волнуешься об... иных аспектах наших отношений, то не волнуйся: каждая молодая ведьма знает чары или зелье от нежелательной беременности, так что раньше времени дедушкой ты не станешь.
Исаак порозовел, а затем молча подорвался с места и сгреб в корзину свою книжку вместе с разложенными закусками.
Я хохотнула, позабавленная, и встала следом, помогая ему собрать вещи.
— А что делает Сэм? — решила сменить тему я, обув стертые кроссовки и двинувшись вместе с Исааком вверх по холму.
— Храпит и пускает слюни в подушку, вероятно. Очень... заносчивый тип, но готовит вкусно.
— А Гидеон?
— Вернулся на ферму, чтобы уладить какие-то вопросы с кленовой фабрикой. Кажется, ту планируют закрыть...
Я выдохнула с облегчением: с тех пор, как Коул ослеп, я не знала, как буду смотреть Гидеону в глаза. «Не дай ему умереть из-за тебя или за тебя», сказал он. Конечно, слепота Коула была не прямым нарушением данного мною обещания, но... Едва ли это будет весомым аргументом для Гидеона. Встреча с ним сулила мне неприятности, а сейчас мне уж точно было не до охоты на ведьм.
Исаак кряхтел, пробираясь через траву, что успела взрасти нам до коленей (возможно, из-за магии, что вновь поселилась здесь). Держа меня за руку, как шкодливого ребёнка, он мотнул головой, возвращая на переносицу съехавшие очки. Пальцы у него больше не тряслись, и я невольно улыбнулась, сжимая его шершавую ладонь в ответ. Во мне зрело чувство вины, будто я совершаю предательство — предаю свою гордость или Валентина Эбигнейла, что вырастил меня, как свою дочь, а теперь словно подлежал забвению. Однако почувствовать себя ребенком, снова имеющим родителей, было слишком приятно, чтобы эти угрызения совести помешали мне наслаждаться нашей утренней прогулкой с отцом.
Исаак поднялся на крыльцо следом за мной и, помахав блокнотом с записанными инструкциями, скрылся в доме, чтобы начать подготовку. Я же двинулась в обход особняка к веранде, решив еще немного побродить на свежем воздухе вместо того, чтобы срезать путь через дом.
— То есть это возможно?
— Ну, если постараться... Гипотетически, да. Только для этого понадобится инструментарий.
— Что конкретно тебе нужно?
Я застыла, не успев выйти из-за угла, как моих ушей достиг интересный диалог. Бархатный голос Коула, еще хриплый после сна, невозможно было не узнать. Он задавал Диего вопросы, а тот охотно отвечал на них, почти заинтригованный, если не возбужденный. Оба они, судя по скрипу стульев, сидели на креслах-качалках с видом на темную часть леса, где так любили распивать лимонный чай моя мама с Рэйчел.
Неужели такой, как Диего, сумел найти общий язык с таким, как Коул?
Снова раздался скрип, и Диего, кажется, приподнялся. Щелкнула зажигалка, и ветер донес до меня запах ментоловых сигарет.
— Бычье сердце, морская соль, забродившее виноградное вино, эссенция трупного яда, — Это бы звучало, как неудачный рецепт ирландского рагу, если бы в конце Диего не добавил: — И, главное, ее останки. Или хотя бы какая-нибудь личная вещь.
Я привалилась спиной к стене, сидя под козырьком крыши. Их голоса звучали слишком приглушенно — очевидно, как раз для того, чтобы никто не подслушал. Поднеся к уху два пальца, я шепнула детское заклятие, которое позволяло нам с Джулианом всегда оставаться в курсе событий ковена, даже когда взрослые выставляли нас за дверь:
— Ушки на макушке.
Голоса вмиг зазвучали отчетливее, и я присела на корточки, решив повременить с выходом и дождаться развязки.
— Только вот ты слепой... Как ты собираешься достать мне все это?
— Я знаю, кого попросить. Не тревожься об этом.
— Зачем тебе это, парень? Весь дом будет верх тормашками. Одри это не понравится...
— Одри не должна об этом знать, — Коул запнулся. — Пока что. Хочу, чтобы это было... сюрпризом.
— А ты романтик! — В голосе Диего сквозила издевка, и я напряглась. — Ладно. Не могу отказать в первой просьбе нового друга, тем более столь обаятельного. Будь все полицейские такими красавчиками, глядишь, я бы стал меньше нарушать закон!
Диего по-лисьи фыркал, когда смеялся. Я высунула голову из-за угла. Они оба сидели к дому боком, и мне удалось разглядеть, как Коул весь подобрался, будто приготовился защищать свою честь.
— Это что, флирт? — уточнил он настороженно, отставляя на стеклянный столик кружку с кофе, интерес к которому был утрачен.
— Ого! Как ты догадался?
— Одри научила определять,— ответил Коул, не поняв сарказма. — Слушай, я... Я не по этой части.
— А по какой ты части?
— По гетеросексуальной.
Я прыснула со смеху, прижав ко рту сжатый кулак, и наконец-то вышла. Мне пришлось несколько раз кашлянуть, чтобы Диего перестал пожирать Коула глазами и, выпустив в воздух колечко дыма, посмотрел на меня.
— Верховная!
Я молча прошла до Коула, который тут же вздернул подбородок и вытянул руки на звук моих шагов. Заключив меня в крепкие объятия, благодаря которым я тут же поверила, что и впрямь нахожусь дома, он усадил меня к себе на колени.
Его нос ткнулся в ложбинку под моей ключицей, и я прижала кудрявую голову Коула к себе, целуя в волосы, пока он просто слушал стук моего сердца, словно желая убедиться, что это и впрямь я.