Страница 64 из 77
— Для всех? Для тебя тоже?
Кот пристально посмотрел на него.
— Да.
Кирк, загружавший серебряные пули, поморщился.
Кот заметил и ухмыльнулся.
— Вы, парни, тоже хотите по одному?
— Я думаю, я пас, — ответил заместитель.
Феликс изучающе посмотрел на Кота.
— На всех написано одно и тоже?
— Нет. У всех разное. Мой кол даже по форме отличается, плоский, как весло.
— Что на нем написано?
— Мое имя.
— Это все?
— Нет. На обратной стороне написано кое-что.
— Что?
— Я не думаю, что ты готов к этому.
— Попытайся.
Улыбка Кота стала шире.
— O'кей. Это ответ на вопрос: «Как вам нравится ваш кол?»
— А? — сказал Кирк.
— Что на нем написано? — Феликс хотел знать.
Глаза Кота стали дьявольскими.
— Уникальный Агент.
Они начали смеяться, когда первый из витражей просто взорвался внутрь комнаты, поражая осколками стекла, словно шрапнелью, мебель и дальние стены и потом этот запах — этот запах разложения — и Феликс подумал, O, Боже мой, Боже мой! Они здесь!
И он вскочил на ноги и повернулся на звук и выхватил Браунинг и мгновение все было спокойно и жутко и… и невероятно, потому, что они только что сидели здесь, просто сидели здесь, смеясь и разговаривая и готовясь уйти, уйти от этого, oт всего этого.
И все они были там, застывшие от неожиданности и наползавшего страха, с разинутыми ртами и широко раскрытыми глазами, застывшие и не могущие поверить и такие усталые. И вот зверь, ворвавшийся к ним, как будто вброшенный через окно, потряс своей косматой головой и поднялся с четверенек, и у него сияли кроваво-красные глаза, и в открытом черном рту блеснули клыки и он зашипел…
Феликс поднял пистолет, чтобы открыть огонь, когда второе окно взорвалось и стекла полетели снова и затем раздались крики и затем еще один взрыв и затем еще один и вся стена из витражного стекла рухнула в комнату и запах и скоты, с их мертвой, гниющей кожей, сквозь разбитые стекла и оконные рамы, шипя, наполнили дом Божий и все вокруг и Феликс, чувствуя болезненные уколы на шее и стекающую вниз кровь, понял, что стекло, разбитое, разлетевшееся стекло, достало его и только он выстрелил во что-то под обломками, как опять поднялись крики.
Это был… кто? Один из людей епископа… Брайан? Так его звали? Один из монстров навалился на него сверху и теперь стоял над ним на четвереньках, словно медведь над какой-то падалью, и Брайан кричал и вопил и пытался вырваться из-под него и скотина держал его, быстрый, прижав его грудь одной гниющей рукой и Брайан снова и снова кричал, отчаянно вырываясь, отбиваясь руками и ногами, но он не мог подняться с этого красивого, толстого ковра и освободиться от зверя, возвышавшегося над ним…
Никак.
Никто из них не двигался! Они казались заторможенными и низкорослыми и почти парализованными, и двое или трое из них держались за головы полуразложившимися руками. Больно. Больно.
Но их было так много! Так много их!
— Это место, — воскликнул епископ. И он поднялся и шагнул вперед, облачение его развевалось, и он схватился за большой крест, висевший на его шее и вознес его вверх. — Это место! — вскричал он торжествующе. — Они не могут вынести присутствия в Доме Господнем!
— Выгоните их! — взревел Джек Кроу.
Феликс обернулся посмотреть на говорящего Джека и увидел их, увидел женщин, увидел ее! Женщины были здесь — она была здесь, Боже мой, Боже мой!
— Выгоните их! — проревел Кроу снова. — Кот! Адам! Гоните их назад!
— Куда! На улицу?
— Нет! — крикнул Феликс. — Гоните их… гоните их в холл и закройте эту…
— Да! — вторил Кроу. — И заприте двери и… Кот! За Блейзером! Живей!
И вот тогда Брайан рванулся назад и черные когти на его горле оцарапали кожу и показалась алая кровь и мертвый медведь очнулся и его серые губы широко раскрылись и показались клыки.
Феликс и Кирк выстрелили одновременно и монстр откинулся назад от удара, завывая и визжа, издавая эти ужасные звуки и другие, другие! Так много их! Они очнулись тоже! Они бросились на них — И епископа. Епископ заревел на них!
— Назад! Назад, вы, дети Сатаны! Назад и удалитесь!
И он пошел на них, держа перед собой крест, как чертов пистолет или что-то в этом роде, и они кричали ему, чтобы он остановился, чтобы вернулся к ним, чтобы отступил, но — Тот, кто его схватил, был таким огромным. У него были длинные черные волосы и грязный комбинезон и это происходило с епископом — он никогда не видел такого — и эти огромные мертвые руки упали на клирика, словно стволы деревьев и обнимали его и сжимали его и…
И Феликс не мог выстрелить. Епископ блокировал выстрел!
Епископ не кричал. Он зарычал от ярости и изогнулся в этой смертельной хватке.
— Во имя Христа! — заревел он в эти мертвые, красные глаза, в эти сальные, блестящие клыки, и он сунул крест в это шелушащееся лицо…
И тот вспыхнул! Он загорелся! Изрыгнутый пар и запах горящей плоти поплыл по воздуху и…
И откуда взялся невероятно яркий свет, когда крест поразил плоть?
Упырь взвыл от боли и затряс своей огромной головой и попытался уклониться от этого креста, словно от ацетиленовой горелки.
Но он не отпустил епископа.
Вместо этого, он сдавил. Судорожно, чудовищно, ожесточенно сжал своими звериными лапами и раздавленный епископ вскричал, но он не выпустил из рук крест, не прекратил прижимать его к этому горящему лицу, не прекратил очищать его.
Даже когда он умер.
— Нет! — закричал Кирк, в ужасе, прыгнув вперед. — Отпусти его, ты грязный…
— Кирк! — завопил Феликс. — Нет! Слишком поздно…
Но заместитель не слушал. Он сделал еще один быстрый шаг. Затем другой. И он оказался в ярде от смертельной хватки, когда упырь, все еще в агонии из-за креста погибшего епископа, наконец-то оказался в пределах досягаемости. Он дернулся назад и отбросил изломанную фигуру епископа прочь, его руки, толстые, словно ветви дерева, полетели вперед и его правое предплечье с силой ударило заместителя по голове…
И раздробило ему череп…
И сломало ему шею…
И Кирк повернулся и с изумлением посмотрел на Феликса и затем стрелок увидел/почувствовал, как свет погас в его глазах.
И его сильное молодое тело безжизненно упало на пол.
Феликс все еще смотрел, широко разинув рот и не в силах поверить, на своего мертвого товарища, когда что-то круша, шипя и щелкая надвигалось на него со слепой стороны. Оно двигалось к наклонившемуся на бок столу и Феликс услышал треск сломавшейся ножки и он оказался приперт к опрокинутой столешнице но это были лишь мелкие второстепенные детали, по сравнению с запахом мокроты разлагающегося упыря, пытавшегося его схватить и шипящего и Феликсу удалось увернуться и сомкнуть свои пальцы на его горле, под этими щелкающими челюстями и затем он встретился взглядом с кровавыми глазами монстра и…
Эти глаза горели красным и первобытным и они хотели его. Эти блестящие липкие клыки щелкали рядом с ним. И его хватка начала слабеть, когда серая кожа на горле зомби, заскользила под его пальцами и шипение усилилось и монстр схватил его обеими руками за голову и он изо всех сил тянул его на себя, чтобы добраться до него, его горла или его щеки или его глаз, и его зрачки, немыслимо сияющие, были почти рядом.
Сверхъестественное, сказал ему Джек Кроу.
И стрелок вывернул свой пистолет под подбородок монстра и опустошил его.
БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ-БЛАМ.
Монстр извивался и завывал с каждым ударом, плевался черной слизью разложения и боли, но он все еще держал его и эти когти подергивались в такт боли по обе стороны головы и в голове стрелка раздавались громовые удары, словно грохали по столешнице и Феликс… потерялся.
Сотрясение мозга, удар… я мертв? удивился он, когда все стало нечетким и неясным и грохочущие звуки и крики битвы стали стихать.
Или просто умираю? Или нокаутирован или…
Черный человек лежал в нескольких футах от него, подергиваясь и дрожа. Не мертв, но не нападет.