Страница 63 из 77
Глава 26
— Рим, — сказал Феликс и все сидящие за столом умолкли.
— Рим, — повторил он. — Мы должны добраться до Рима.
И они посмотрели на него так, словно он был каким-то грубым нарушителем, но он на самом деле, ничего такого не сделал. Он оценил гостеприимство епископа, и он хорошо знал, что всем были нужны эти спокойные часы в огромном доме.
Но черт возьми! Пришло время посмотреть в лицо фактам. Вампиры все еще были там.
Все еще ищущие их.
Все еще монстры.
Феликс повернулся к Адаму.
— Может ли Церковь отправить нас туда? Незамедлительно?
Адам моргнул, уставился на него, взглянул на Кроу, сидящего напротив него.
Кроу вздохнул и посмотрел на свою пустую тарелку. Он выглядел усталым.
— O'кей, Феликс, — сказал он тихо, — давай поговорим.
Он отодвинул свой тяжелый стул от огромного епископского стола и встал. Он окинул взглядом всех сидящих за столом.
— Давайте все поговорим, — сказал он с бледной улыбкой и попросил их проследовать за собой.
Феликс, охваченный подозрениями заколебался, затем встал с остальными — включая епископа — и последовал за Кроу в Общую Комнату. Епископ занял свое обычное кресло, великолепное расшитое нечто, похожее на трон. Джек уселся в большое кожаное кресло рядом с ним. Феликс остался стоять рядом с огромным камином. Остальные расселись вокруг огромной кучи оборудования, принадлежащего Команде, сложенного в центре комнаты. Они принесли его вместе с останками Карла. Арбалеты и арбалетные болты и пики и запасные пистолеты и несколько кейсов с серебряными пулями. Все это было свалено как попало, потому, что именно так они загрузили это в моторхоум, и именно так они привезли это в дом, потому, что в моторхоуме не было достаточно места, чтобы хранить эти вещи как должно — подальше от тела Карла.
Но почему-то это казалось важным в то время.
Когда они все расселись и сигареты были закурены и служки нашли столь необходимые пепельницы…
— Хорошо, Феликс, — начал Джек Кроу, — давай послушаем.
Феликс помолчал мгновение, пытаясь что-то прочесть по глазам Джека. Был ли там где-то вызов? Что-нибудь?
Без разницы.
И он начал:
— Они были объектом охоты. Они не знали, кто охотился за ними и где они были. Все, что они знали, что кто-то захватил дом Даветт и даже если это было верно… Если это было верно, у них по-прежнему недостаточно людей, чтобы взять цель.
— Я понятия не имею, как взорвать эту стену, как планировал Карл. Кто-нибудь разбирается во взрывчатке достаточно хорошо?
Когда все отрицательно покачали головами, наступила пауза.
Феликс кивнул, довольный.
— И было-бы самоубийством спуститься в эту темноту от солнечного света. Помните бога в Клебернской Тюрьме?
Он не дождался ответа.
— У этой Команды ничего не было. Некуда бежать, недостаточно огневой мощи для боя, некуда укрыться — но одно. Рим. Мы должны добраться до Рима. И я имею в виду: сейчас.
После этих слов стало тихо. Некомфортно и тихо и все глаза обратились к Джеку Кроу, но лишь епископ нарушил молчание и заговорил следующим.
— Если вы простите меня, — начал он, ласково кивнув Джеку, — Я думаю, что этот молодой человек прав. — Он сделал быстрый жест, чтобы сгладить впечатление, произведенное его словами. — Я не хочу вторгаться, Мистер Кроу, я уверяю вас. Но я ухаживал за людьми всю свою жизнь и многие из них были солдатами и… И вы — все вы — должны отдохнуть.
И все глаза обратились к Джеку и затем наступило долгое молчание, долгое тяжелое молчание, прежде чем он вдруг кивнул.
— O'кей, — сказал он тихо.
Слишком тихо для Феликса.
— Что? — спросил он, подавшись вперед.
Джек посмотрел на него, глаза его были мертвы.
— Я сказал «o'кей.» Рим.
Феликс кивнул. Ничего больше.
— Прекрасно, — сказал епископ с видимым облегчением. — Утром Отец Адам и я позвоним..
— Как насчет сегодня? — прервал Феликс. — И пока я нахожусь в этом, разве вы не думаете, что нам нужно двигаться дальше? Эта полная темнота и они знают, что мы знаем епископа, не так ли?
Епископ улыбнулся и встал с кресла.
— Не волнуйтесь, молодой человек. Я думаю, что пребывание в этих стенах может вызвать у них большую боль.
Так оно и было. Это больно.
Даже здесь, вдали, ужасные мучения от этого страшного витражного стекла накаляли, раздували муки агонии через Молодого Хозяина замков.
И звери… Звери не построились, повинуясь его жесту, не прикрывали его, повинуясь его сиятельной воле. Нет. Они кружились и голосили и топтались, эти мертвые души, переваливались с ноги на ногу, наслаждаясь лишь сладким запахом своего разложения и собственными блаженными воспоминаниями, внушенными им.
Но они будут подчиняться ему.
Они будут подчиняться Молодому Хозяину на этом, премьерном соло перед самим Великим Мастером. Они будут подчиняться.
Несмотря на боль.
Несмотря на жгучее страдание Монстра замка.
Потому, что они были голодны.
Часами и часами они вставали в этот день, и жажда была огромна и сжимала их грубое я, и они подчинялись.
Они будут подчиняться, если он должен бросить их гниющие тела сквозь эти вызывающие агонию окна.
— Звери! — пронзительно провизжал он им, наполнив их разум объемом своей решимости.
— Дети! — пропел он тихо, и его мысли проникли в них, и они повернулись к нему.
И он шагнул вперед, игнорируя нарастающую агонию от этой близости, вперед, шаг за шагом, пока он не остановился и не поднял длинную прекрасную бледную руку и пальцем с сияющим черным когтем указал на тени в окнах и не сказал вслух со всей своей волей:
— Еда!
— Еда!!
— Едаааа!
Поднялось коллективное шипение и наполнило счастьем слух Молодого Хозяина.
— Едааааа…
Феликс чувствовал себя довольно хорошо, прежде, чем все это обрушилось на них.
Он получил от Кроу то, что хотел. Учитывая вялость Джека, это было не так сложно, и он почувствовал какие-то угрызения из-за того, что все произошло вопреки находящемуся в трауре лидеру, но Феликс решил, что это не меняет ситуацию, если ему удастся сохранить кого-то живым достаточно долго, он подумает об этом позже.
Он заставил их подняться и оторвать свои задницы и готовиться к отъезду. Епископ и Адам позвонили в Рим, получили транспорт, устранили паспортные трудности. Возвращение назад в Америку будет интересным, но для этого нужны регистрационные карточки избирателей.
Откровенно говоря, Феликс рассчитывал увидеть, как они попытаются удержать от поездки Аннабель.
В целом, это выглядело хорошо. Лучше, даже, чем он ожидал. Ибо в Команде произошли изменения, как только они поняли, что все закончилось. Пришло чувство сдержанного облегчения, сначала медленно, но менее чем через час, даже Джек выдал такое: Потому что, черт возьми, это было облегчение, уйти с нашего поста и знать, что грядет покой.
Эта тихая напряженная концентрация, эта отчаянная сфокусированность, ослабевали.
Были даже какие-то шутки, когда мужчины собирали свою груду оружия, и в какой-то момент Кроу окинул взглядом улыбающиеся лица и повернулся к Феликсу и сказал, — O'кей, Стрелок. O'кей.
Он не сказал ничего, кроме этого. Но все знали, что он имел в виду.
Ты доволен чувак, Джек, восхищенно подумал Феликс.
Но он был слишком осведомлен, чтобы сказать что-нибудь вслух.
Выглядишь хорошо, подумал Феликс. И он взглянул туда, где сидела Она, тихо разговаривая с Аннабель и епископом. Этого было достаточно для Феликса.
Она будет жить.
Д-а-а. Выглядит хорошо.
И это то, чем они занимались, все возились и болтали в Общей Комнате, с ее витражной стеной и красивой обстановкой и улыбками, когда Феликс спросил Кота о некой вещи, которая интриговала его:
Деревянный кол Карла.
— У нас есть все, — ответил Кот ему. — С нами был парень, Бельгиец, работал с нами пару лет назад. Воспитанник плотника. Он вырезал их для всех.