Страница 38 из 77
И останавливается в шести дюймах ниже уровня пола.
Джек что-то пробормотал с придыханием и щелкнул выключателем вновь. Механизм работал так, будто хотел двигаться, дрожал на месте, но все же не сдвинулся с места. Джек вздохнул и выключил рубильник.
— Хотите, чтобы я вызвал Карла? — спросил Отец Адам.
Джек встал из-за мониторов.
— Я не знаю. Подожди секунду.
— Я думаю, — высказался Кот со своего насеста в шахте лифта, — что он просто застрял на чем-то.
— O'кей, — ответил Кроу. — Все еще крепко держится.
Он обошел вокруг TV экранов, не выпуская свой арбалет и подошел посмотреть. Свободной рукой он прихватил с собой один из прожекторов, шнур с шуршанием тянулся позади него.
Кот спрыгнул на пол — к подошедшему Кроу и указал вниз на угол шахты.
— Похоже, что там его как-то заклинило.
Кроу кивнул, отложил свой арбалет и закурил сигарету.
— Это никогда бы отлично не сработало, — заметил заместитель из-за его спины.
Кроу обернулся на голос и увидел, что все, даже Феликс, столпились, чтобы посмотреть.
Мы не дисциплинированы? Удивился Кроу про себя. Или просто боятся быть в одиночестве?
Но он ничего не сказал, просто запыхтел своей сигаретой.
Это выглядит так, подумал он лениво, будто Кто-то пытается нам помешать делать дело.
Ладно, поебать!
— Так, — сказал он Коту, протягивая прожектор, — держи эту штуку.
Кот поднял прожектор, нахмурился.
— Что ты собираешься делать?
— Я заставлю этого сукина сына освободиться, — прорычал Кроу и шагнул к краю.
То, что Кроу планировал сделать, это просто шагнуть на крышу, на тот угол, что указал Кот, и просто прыгать на нем, пока он не почувствует что-то, а затем вернется к маленькому пульту дистанционного управления Карла и повторить попытку вновь.
И он начал это проделывать. Шагнув на крышу механизма, прижавшись вначале к краю дверного проема, а затем к стене самой шахты. И вся конструкция стонала и скрипела, когда он наступил на нее, и он почувствовал, что она подалась немного, и подумал о том, чтобы отпрыгнуть назад, прежде чем кабина упадет или что-то в этом роде, но тогда она показалась более или менее стабильной, поэтому он остался на месте. Но он быстро огляделся, чтобы за что-то ухватиться, если все это произойдет, и, когда он сделал это, его взгляд упал на отверстие, которое они вырезали на крыше, чтобы Кот бросил шары с бензином, и он увидел, на полу лифтовой машины новое отверстие, отверстие, вывороченное из пола, отверстие, которого не было там пять минут назад, не так ли?
И затем что-то заслонило этот вид, и он увидел и узнал лицо, то лицо …
— O, Господи…
И лицо улыбнулось и сказало, — Кроу — тем голосом.
Кроу выпрыгнул из шахты на безопасное расстояние, когда крыша кабины лифта отлетела и воздух наполнился шрапнелью, и все остальные попадали на пол, и Джек, все еще на полу, схватил свой арбалет из рук Кота и заорал, — Назад! Это он!
Но было слишком поздно. Он уже начал подниматься из отверстия, которое он только что сделал, и та легкость с которой он это делал, заставила их застыть. То, как он просто поднимался, вытянув одну прекрасную руку, почти левитируя в их сторону, его сила и глаза и улыбка и ужасная красота, столь чуждая, но столь знакомая, столь бледный, но твердый, столь ужасный, но такой притягательный.
На нем были черные кожаные сапоги, чуть ниже колен, и черные балетные колготки, черный шелковый кушак и широкая струящаяся белая рубашка, и он был великолепен и прекрасен, страшен и безбожен и мгновенное, почти спазматическое желание сделать с ним что-нибудь было сильным и глубоким и истинным, но так или иначе, что-то столь сильное и глубокое — жажда сделать что-то, чтобы заставить его улыбнуться.
Но он уже улыбался, когда скользя, зашагал к ним.
Джек отступил на шаг и поднял свой арбалет.
Он/Оно улыбнулось шире, показав белые зубы на фоне бледной кожи, окруженной струящимися, вьющимися черными волосами и… Повязка на лбу, подумал Джек. У него на голове белая повязка. Это что-то значит.
Не так ли?
И он поднял арбалет выше.
— Кроу, — произнес он и его голос заполнил их. — Ты и твои деревянные колышки. Когда ты станешь одним из нас, мы посмеемся над ними.
Это прозвучало зловеще.
— Все назад, — приказал Кроу. — Назад и вышли.
Но прежде чем кто-либо смог двинуться, голос раздался снова:
— Слишком поздно. Ты позволил мне подойти слишком близко.
И он/оно сделал еще один скользящий шаг в их сторону.
— Вернитесь! — вновь приказал Кроу через плечо. — Шевелитесь!
И они начали повиноваться, но вампир сделал еще один шаг и Джек поднял арбалет таким образом, чтобы занять огневую позицию, и сказал, — Держите его так.
И нечто засмеялось и сказало, — Ты шутишь? Зачем? Я не одна из моих женщин…
— Остановись! — сказал Джек Кроу.
И нечто еще шире улыбнулось и показало большие зубы и сказало, — Останови меня.
И Джек Кроу сказал в свою радиогарнитуру, — Тащи его, Джоплин! — и выстрелил из своего массивного арбалета в упор.
Вампир поймал стрелу. На лету.
И затем он взял арбалетный болт в обе руки, словно бейсбольную биту, и с треском, как тростинку, переломил ее.
И трос, все еще привязанный к обломку молнией вылетел за дверь и вампир засмеялся вновь.
— Вы глупцы! — промолвил он. — Ты действительно считал, что ты можешь убивать богов и не получить пенальти?
И он взял другую половину болта, с заостренным концом, и швырнул его прямо под ноги, и обломок полностью ушел в пол.
Пистолет Феликса был у того в руке. Он поднял его.
Вампир резко повернулся к нему.
— Ты указываешь на меня игрушкой, и я, в буквальном смысле слова, вырву позвоночник из твоего тела.
Феликс чуть не выронил пистолет на пол. Только из-за этого голоса.
Кроу не закончил.
— Свет! — заорал он и включил его, прошло мгновение, но затем все сделали то же самое и галогенные кресты вспыхнули и накрест рассекли нечестивую фигуру и нечто нахмурилось и вздрогнуло и сделало шаг назад и подняло руку, чтобы защитить свои глаза.
— Ему это не нравится! — азартно заявил Кроу.
Но вампир только насмешливо фыркнул и сказал, — Почему нет, Кроу. Мне это не нравится. Но это тоже меня не убьет.
И он сделал еще один шаг вперед.
— Что-нибудь еще? — спросил он и его голос был сух и саркастичен. — Чеснок, может быть? Лапка Кролика? — И он посмотрел прямо на Кроу. — Что-ж, мелкий Папский алтарник. Очень хорошо.
И он направился к Кроу и все они увидели в ярком свете крестов, прозрачную жидкость, сочащуюся из под повязки, и Кроу внезапно понял, лучше, чем даже Феликс. Рана от серебряного креста. Незаживающая рана.
Феликс поднял свой пистолет.
— Я сказал тебе не делать этого! — рявкнул монстр.
— Так ты и сделал, — ответил Феликс и трижды выстрелил и попал в него, а может быть дважды? По крайней мере один раз, наверняка, наверняка, и тогда Команда Кроу, как один бросилась к выходу, к большой, широкой двойной двери с солнечным светом за ней, и Феликс скользнул в сторону, когда тот рванул с места так быстро — понятия не имея, где был монстр, он практически исчез, он двигался так быстро, и затем Феликс почувствовал порыв ветра у своей щеки и подумал, Боже мой, разве так бывает? Что может двигаться так быстро? Он не может уже быть передо мной.
Монстр обрисовался перед ним, ослепительно бледный в мигающем свете галогенного креста. Он подался вперед и вырвал пистолет из руки Феликса и, шипя, медленно и сильно и влажно, поднял пистолет перед лицом Феликса и… сжал его… и раздавил.
Раздавил его, как будто он был сделан из мягкого шоколада.
И Феликс, безоружный и беспомощный, подумал об этом шипящем нечто, которое могло бы промчаться тридцать футов, когда он мог сделать только два шага — с пулей в себе. Это нечто, которое смогло раздавить автоматический револьвер.
И он посмотрел в кроваво-красные глаза и увидел обнажившиеся клыки и понял, что он умрет… когда двойные двери распахнулись в пятнадцати футах позади вампира, и с головы до пят, он мгновенно вспыхнул алым пульсирующим пламенем.