Страница 37 из 77
И Феликс схватил Джека Кроу за плечо, развернул и закричал, — Ты не сказал мне, что они могут делать такое!
И Джек, вырвавшись яростным движением, заорал так же громко, — Я не знал!
И Феликс поверил ему.
— Тогда валим отсюда!
Джек кивнул.
— Кот! Где ты?
— Здесь, бвана, — раздался дрожащий голос с крыши лифта.
— Давай, черт возьми! — приказал Джек, приближаясь к нему. — Пока ее не видно!
Кот кивнул, помешкал недолго на крыше лифта, затем тихонько спустился, как его тезка, на пол.
— Со всеми все в порядке? — спросил Кроу у остальных, собравшихся вокруг Кота.
Все кивнули, но Феликс не обратил на это внимания. Он все еще двигался к входной двери, к солнцу, к безопасности, черт возьми! Мы посчитаем наши раны снаружи, как насчет этого?
Но остальные все еще стояли на месте. Недолго — всего несколько секунд, на самом деле. И затем трос, тянувшийся между ними, от входной двери до решетки, резко дернулся.
— Как будто послабее, — прошептал заместитель, — это действительно она?
Когда она ворвалась к ним обратно через решетку, они все отступили назад, и Джек двинулся между Феликсом и мишенью, и в этот миг стрелок почти выстрелил, но не успел.
И это дало ей время ринуться на Кота.
Кот упал на пол, держа перед собой пику, но выпад был слишком стремительный — он не успел защититься от нее острием вовремя — и она его достала.
Схватила его за талию и подняла высоко вверх, одна из пронзивших ее стрел громко стукнулась о его лицо — и Кот погиб, и все это знали.
Погиб у них на глазах.
Погиб в их присутствии.
И трос провисший и оживший по всей длине тюремного пола, потянулся, сбил ее с ног, прикрепленный к пронзившему ее грудь деревянному колу, и она зашипела, летя на солнечный свет, зашипела и плюнула и отбросила Кота, чтобы протянуть руку и ухватиться за край стены у широкой входной двери, и у нее получилось, она остановилась вновь, но ее ноги по инерции врезались в затемненное стекло и дверь широко распахнулась, и солнечный свет залил ее и взорвал ее тело в оглушительном, воющем пламени.
Но она не отпускала стену!
Феликс стрелял в нее. Он стрелял в нее снова и снова, но она не отпускала стену и, если бы не явные содрогания, когда пули вонзались в ее тело, он бы не поверил, что попадает в нее, и снаружи до них доносился надрывный рев мотора и они видели ее когти, изогнувшиеся в стене, и они знали, что она может проделать это снова, разорвать трос или сломать Блейзер или что-то еще, знали, что она может освободиться вновь.
Знали, что она достаточно сильна.
Кот кое-как встал, оперся на левую ногу и вогнал свою пику в ее пылающую спину со всеми унциями сил и страха, что у него оставались, и раздался КРИК, когда острие погрузилось в нее, КРИК… и на долю секунды они все увидели, что ее когти теряют хватку, и к тому моменту, когда она удержалась вновь, Заместитель Томпсон шагнул вперед и метнул свою пику, он был моложе и сильнее Кота и когда острие вылезло из затылка ее пылающей головы, она снова издала этот КРИК и ее руки разжались, она вся прошла через дверной проем на солнце и взорвалась пламенем, мертвая и упокоенная наконец, прежде, чем дверь успела захлопнуться и отрезать ее от их взглядов.
— Одна готова, — пробормотал Джек.
Феликс на мгновение взглянул на него и вышел на солнечный свет.
Глава 18
К тому времени, когда они были готовы сделать новый заход, осталось всего девяносто минут до захода солнца.
Не очень хорошо, подумал Джек Кроу. Но он держал свое мнение при себе, вместе со всем остальным и заторопился вместе со всеми.
Беда в том, что у них было так много дел:
Переносной генератор для питания своих прожекторов.
Два дополнительных прожектора, для замены разбитых.
Новый трос.
Они удалили то, что осталось от обеих дверей лифта.
Они зафиксировали входную дверь.
И, конечно же, они перевязали ходячих раненых. Нос Кота был сломан. Джеку наложили швы на щеку. У Феликса была повязка на лбу. И Карл Джоплин цедил проклятия сквозь зубы.
Он еще не потерял ни одного. Но он должен был. Кажется, в первый раз, когда он пытался вытащить девчонку, она просто разорвала задний бампер Блейзера. Во второй раз он использовал полицейскую машину, фактически обмотав трос вокруг блока цилиндров и получив возможность стартовать быстрее, он начал с двадцати миль в час, когда скопытился.
Но она остановила полицейскую машину намертво, и Карл прошел головой прямо сквозь лобовое стекло, и его лицо было порезано похоже в ста различных местах, его губы были разбиты и все передние зубы шатались на ощупь. Каким-то образом он сумел удержать ведущую ногу на дросселе несмотря на все это и, следовательно, спас их жизни.
Или по крайней мере убить ее, что было засчитано.
Коту все-таки удалось прижучить его за медлительность, и Карл оправдываясь сердито зарычал, что он сменил машины и вернулся через тридцать чертовых секунд, и давайте посмотрим, как быстро Кот управляется и Кот спросил его, знает ли он, как далеко может переместиться вампир за тридцать секунд?
— Как далеко? — фыркнул он.
— Никто не знает, Джоплин, — отозвался Кот, — потому, что так много океанов на пути!
И это должно было насмешить, но никто не смеялся, потому, что все они должны были сделать это снова, еще два раза за полтора часа и…
И никто не думал, что это сработает.
Джек знал это, видел в их лицах, и все равно, не было никакого дерьма, потому что не было другого выбора!
Итак, рявкнуть — Рок-н-ролл, — и сделать новый заход внутрь, в пыльный свет прожекторов и прохладную сушь непрерывно работающих кондиционеров. Пока остальные занимали свои позиции, Джек подошел и осмотрел лифтовую машину. Свиная кровь на стенах и потолке, всюду битое стекло. На полу была большая лужа.
Джеку было нечем заменить наживку. Больше нет крови. Нет другого аквариума. Но он подумал, вспомнив о ее безумной жажде, что этой лужи на полу достаточно, чтобы соблазнить.
Или, может быть, нет, подумал он спокойно и закурил сигарету. Какое это имеет значение?
— Мы все равно умрем, — пробормотал он и поймал себя на этой мысли. Он сказал это? Черт, он сказал это вслух?
И он обернулся и посмотрел на остальных, на Кота, карабкающегося на крышу лифта, на священника, с его арбалетом и заместителя, с его никчемной пикой, и на стрелка, с его темными мыслями и темными навыками, и он подумал…
Он подумал: Зачем мы это делаем? Зачем? Это безумие!
И это напугало его больше всего, потому что у него никогда, вопреки всем страхам и убийствам и зарезанным друзьям, не было таких мыслей. И он подумал, что если он уйдет незаметно, и затем другая часть его разума выступила вперед и тихо прошептала, что любой может зайти слишком далеко и есть такая вещь, как чересчур, и на мгновение желание уйти было настолько сильным, что он подумал, что заплачет.
Но он этого не сделал.
Сейчас он не разберется. Не при всех. Он просто постоял несколько секунд, чтобы увериться, что слезы прекратили течь, а затем механически вытолкнул себя вперед, двигаясь, вместо того, чтобы иметь с ними дело и чувствовать себя обманщиком всякий раз, встречая чужие глаза, потому что знал, они больше никогда не попытаются, если не будут думать, что он верит и… А он?
— Рок-н-ролл! — пробормотал он сердито еще раз, потому что, ничто из этого дерьма не имело реального значения, потому что это все еще должно быть так, потому что…
Потому что… ну, потому что — Рок & Ролл, — черт возьми!
И он огляделся и убедился, все было на местах и на мази и тогда он просто чертовски хорошо со всем управился.
Экран контролирующий камеры был чист от полос или призрачного движения, что означало, что они там не двигались, поэтому Джек подался вперед и щелкнул выключатель, чтобы отправить лифт во второй раз и дать им что-то для реагирования..
Избитый лифтовый механизм, сквозь скрип и стоны, но спустился вниз. Без дверей все можно было видеть, как он двигался, видеть, как потолок кабины проехал мимо пола, видеть, как сверху проложены кабели и провода, видеть, как он останавливается с поистине ужасным звуком скрежещущего, гнущегося металла.