Совёнок

   Конечно, он думал так, а руки всё равно хватали грязные вещи и распихивали их по шкафам и трюмо: внутренне он готовился встретить заказчицу так хорошо, как только сможет. В Беспечном мире неплохо, но из еды ТАМ - только воздух.

   За комнатой наступила очередь кухни. Пришлось собрать всю грязную посуду и перемыть под струёй еле тёплой воды. На всё-про-всё с его скоростью передвижения ушло два часа. Закончив морозить руки, Сергей с удовлетворением оценил обтекающий ряд чистых тарелок на сушке. Комната была более-менее приготовлена ко встрече гостьи. Не сказать, что версальская красота, но теперь хоть похоже на жильё холостого художника. Кухня убрана, стол протёрт, посуда в порядке, за исключением грязных кастрюль и сковородки, которые были надёжно заложены в тумбу под раковиной. Теперь можно было заняться собой: вымыться, побриться и одеть что-нибудь посвежее старого свитера. Но стоило выйти из кухни, как хорошее настроение испарилось. Сергея встретила тёмная прихожая без лампочки, заваленная раздавленной обувью и верхней одеждой.

   Тихо выругавшись, он принялся за парадную часть своего холостяцкого замка, пряча стоптанную обувь поглубже в стойку и веником выметая горы занесённой земли. Возиться в темноте с грязью было выше моральных сил. Пришлось пойти на отчаянные решения: вывернуть лампочку в ванной, заменив в прихожей сгоревшую. Розоватый свет бра озарил сказочное безобразие: кучи собранной веником грязи высились марсианскими барханами. Потерпевший аварию марсоход, в виде согнутого ботинка, лежал между ними.

  'И какого чёрта я так уписываюсь?' - почесал Серёжа вспотевшую голову. - 'Ей по прихожей два шага пройти, туда и обратно, а я уже час в грязи по уши плюхаюсь!'.

   Пока с трудом наклонялся и подметал, то успокаивал себя, что просто неприлично впускать человека в такую грязищу. Однако до этого всех впускал, а перед заказчицей решил пёрышки чистить! От себя самого стало тошно. Еле закончив, он закинул совок и веник за бачок унитаза и пошёл в ванную. Быстро вернулся, выключил бра в прихожей, подождал, вывернул лампочку, пошёл назад в ванную комнату и наладил там свет.

   После мытья в полутёплой воде, настроение не то чтобы сильно улучшилось, но хотя бы взбодрилось. Он оделся в чистую рубашку, которую не трогал до сего дня, с туманной целью 'выйти в люди'. Брюки, по его мнению, сгодились домашние, а от причёсывания после мытья ещё ни один приличный человек не отказывался.

   Когда он опять проделал махинации с лампочкой и дал свет в прихожей, то, наконец-то, смог присесть и отдохнуть. Со включенного монитора на него смотрела Совёнок. Слушая тишину в доме, которую изредка нарушали стук дверей в подъезде и шаги возвращающихся с работы соседей, он унимал гудение в бедре.

  - Вот мы с тобой и дожили до денег, спасибо, - сказал он портрету. - Без ног можно жить, с руками ещё заработаешь, а без здоровой головы - совсем пропадёшь, как я чуть не пропал.

   Он потянулся к неживому, но тёплому стеклу монитора, коснулся пальцами очертания бровей, лба, и попросил у Совёнка: 'Поможешь мне ещё раз? Нужно нарисовать пятнадцать работ, тогда мы с тобой разбогатеем. Обещаю, что не буду пугать'.

   Звонок в дверь заставил подскочить со стула и посмотреть на часы: без пятнадцати семь. Видимо, у этой девицы совсем плохо со временем! Так-так-так... вот палка, документы на столе приготовлены. Двери в туалет и в ванную плотно закрыты: не на что ей там смотреть! Ещё звонок - надо идти открывать! Но Сергей задержался в шаге от стула. Так не годится! Портрет Совёнка нужно непременно убрать с рабочего стола монитора. Не хотелось Сергею, чтобы её касались чужие глаза.

   Он бросился изменять изображение. За спиной ещё раз протяжно и долго зазвенело. 'Сейчас, сейчас, подожди! Я только...'. Ничего лучше в голову не пришло, кроме как воткнуть на монитор один из последних артов. Размер не подошёл, картинку порядочно сжало, но времени исправлять упущения не было. Напоследок он неизвестно зачем выключил монитор нажатием кнопки. Сергею казалось, будто он так долго возился, что любой заказчик развернулся бы и ушёл. Похромав к выходу, он открыл замки и отдёрнул засов.

   Наталья предстала перед ним в тёмно-синем пальто, с объёмной дамской сумкой на плече, и с россыпью серебристых капелек, запутавшихся в каштановых волосах. Очень молодое, свежее лицо, с неброским макияжем, серые глаза, мягкие очертания скул, маленькие золотые серёжки в ушах. Пожалуй, единственным недостатком её внешности, как отметил Сергей, была слегка нависающая над нижней губой верхняя губка.

  - Здравствуй! - приветливо улыбнулась она. - А я уже боялась, что не дозвонюсь.

  - Почему-это? - не понял Сергей. Улыбка Натальи неуверенно потускнела, глаза невольно взглянули на палку.

  - Всё в порядке, ты проходи! - поспешил он пропустить заказчицу внутрь квартиры, чтобы соседка напротив не шпионила через глазок. Прихожая была узкой, и ему пришлось пройти первым, чтобы дать гостье дорогу. По пути он придирчиво оглядел результаты уборки. Увидев в своём доме НАСТОЯЩУЮ девушку, он был крайне недоволен собой.

  'Свинарник! А я король этого свинства. И угораздило же меня...'

  - А на улице дождик. Маленький, но, кажется, разойдётся. Всё небо затянуло, тучи такие мощные. Я даже вымокнуть успела, пока от машины до подъезда дошла, - снимая пальто, рассказывала Наташа.

  - Через пару дней обещают снег, - вставил Сергей, оглядывая её без верхней одежды: узкий жакет, тесная юбка выше колен, чёрные колготки, шёлковый шарфик, застёгнутый крупной брошкой. Наташа неловко балансировала на одной ноге, стягивая расстёгнутый сапог с высоким каблуком.