Страница 9 из 29
Двое остальных были профессионалы карточной игры. Жорж Стебельков, по прозвищу Жорик, и татарин, фамилии которого никто не знал, а потому так и называли – Татарин. Оба были жесткими игроками, Жорик часто жульничал, а Татарин не любил проигрывать. Его круглое безволосое лицо, не выдавало никаких эмоций. И так узкие глаза, во время игры совсем закрывались, можно было подумать, что он спит, и только нечаянный блеск среди припухших век, говорил, что он внимательно следит за игрой. Говорили, что не смирившись с проигрышем он может и убить. Поэтому Одиноков не очень-то радовался его присутствию, но приходил Татарин и раньше и вел себя вполне прилично.
Играли в секу, с одной шахой, игру быструю, основанную на блефе и конечно, удаче. Колпаков играл как всегда осторожно и пасовал при малейшей неуверенности. Лицо татарина, бесстрастное, как маска, продолжало дремать. Руки-же, жившие отдельно, ловко сдавали, вскрывали и к пяти часам утра дела его шли явно неплохо. Стебельков, который, кроме всего прочего, промышлял воровством, был сегодня при деньгах, поэтому играл уверенно, удваивал взятки, играл в темную. Но к утру начал нервничать, карта не шла, попытка передернуть, под дремлющим, но зорким оком Татарина и после замечания Ожилаури не прошла. За тяжелыми гардинами начинался ранний рассвет.
Колпаков поднялся, потянулся и обратившись к Одинокову сказал.
– Сегодня не мой день. Я при своих. – задержался было, но взял себя в руки.
– Да и открываться скоро. Пойду отдохну немного.
Одиноков окинул взглядом игроков. Ситуация прояснялась и явно шла к концу. Жорик проигрывал и из-за этого играл нервно, с напряжением. Его деньги большей частью осели у Татарина, хотя и Ожилаури перепало кое-что. – По последней и расходимся. – предложил Жорик, недовольный результатом ночного бдения.
– Ты раздавай, а там видно будет. – пробурчал Татарин.
Жорик раздал всем по три карты. Татарин не поднимая их со стола только отогнул уголки. Жорик перекрестил карты, потом прижал их к груди, слегка раздвинул и посмотрел. Ожилаури, как всегда бесшабашно, разложил свои веером, усмехнулся и начал было.
– Как-то раз, мой дядя Важа, брат отца, он в Тианети живет…
– Играю!– перебил его Татарин. – Пятьдесят и столько-же с верху.
Он кинул на кон сто рублей.
– Я тоже. – Ожилаури кинул бумажки в центр стола.
Жорик, ощущая недостачу наличности, вскрылся.
– Двадцать, бубновой, большевистской масти. – важно сказал он.
Татарин, не открывая карт, невозмутимо скинул их в колоду.
– Сека! – сказал Ожилаури и перевернул свои. – Двадцать, трефовой масти. Игра продолжилась, Татарин внес свои деньги и кон еще увеличился. Напряжение росло по мере убывания денег у Жорика. Открываться никто не хотел и бумажки в центре стола уже походили на охапку осенних листьев. Ставки поднялись уже до ста рублей и на кону было никак не меньше тысячи.
– У меня денег больше нет. – вдруг простонал Жорик.
– Ну так пасуй. – посоветовал Ожилаури.
– Пусть твой дядя, как там его, пасует. – грубо сказал Жорик и ласково.
– Вань! Одиноков! Одолжи рубликов пятьсот. Верну. Гадом буду!
– Я не в банке работаю. Извини. – Одиноков не доверял никому.
Жорик обиженно, со злостью уставился на Татарина, на Ожилаури.
– Ну ладно. – забормотал он. – Сейчас я вам устрою.
Жорик полез в обширный, специально подшитый, внутренний карман своего поношенного пиджака, висевшего на спинке его стула. Одиноков напрягся, но Жорик достал и положил на стол какой-то прямоугольный предмет завернутый в большой ситцевый платок.
– Эта вещь стоит кучу денег, – сказал он с трепетом в голосе. – может тысячу, а может даже две тысячи рублей.
Заинтригованные, все уставились, как Жорик осторожно разворачивал драгоценную вещь. Ожидая чего-то из золота и камней, они были крайне удивлены, когда под тусклым светом слабой лампочки увидели книгу.
– Книга? – разочарованно воскликнул Ожилаури.
– Я не буду играть на книгу. – заявил Татарин. – Деньги или пасуй.
– Это старинная книга. Очень редкая. Второй такой в мире нет. – заволновался Жорик. – Дело говорю. Ее отнести на Кузнецкий, жидам показать, три тысячи дадут без разговоров.
Ожилаури взял книгу. Довольно большая, сантиметров тридцать на двадцать и толщиной в пять сантиметров, в кожаном, в нескольких местах порченом насекомыми, переплете, разрисованная когда-то ярким, а теперь выцветшим узором. Корешок, украшенный замысловатым орнаментом, потертый и дряхлый, все еще крепко держал тонкие пергаментные листы, сплошь покрытые арабской вязью, какими-то неизвестными знаками и похожими на цветы рисунками.
– Да, вещь действительно старинная. – сказал он. – И что-же здесь написано? Он посмотрел на Татарина.
– На книгу я играть не буду. – упрямо повторил тот.
– Ты же коран читаешь? – передал ему книгу Ожилаури. – Тут на арабском.
– Не читаю я коран. – сказал Татарин. Он повертел книгу в руках. – И на русском не читаю. А это что такое?
Он хотел уже отложить книгу, вдруг замер, распахнул глаза и с подозрением спросил. – Откуда у тебя эта книга?
– Откуда надо. – огрызнулся Жорик и вырвал книгу из рук. – Не твое дело, не суйся. Играем или нет?
– Играем. – вдруг согласился Татарин
– Ладно, играем. – согласился и Ожилаури.
Что это за книга он не знал, но чувствовал, не простая.
– Я хочу за нее тысячу. – обрадовался Жорик и положил книгу поверх лежащих в центре стола денег.
Ожилаури быстро посчитал свою наличность – нет, столько он не потянет.
– Двести.– спокойно сказал он.
– Да вы что? – вскочил со стула Жорик. – Надуть меня хотите! Не с тем связались!
– Двести. – также спокойно повторил Татарин. – Ты знаешь правило, барахло против бабок – в полцены. А это даже не оценено.
– Ну, суки! – возмущенный Жорик упал на стул. Опять чуть сдвинул карты, прищурился. – Ладно, кидайте деньги и вскрываемся. Давай, Татарин.
Тот кинул бумажку и стал переворачивать карты. На стол легли червонный туз и пиковый туз. Третью карту трогать не стал.
– И это все?! – радостно вскричал Жорик. – Два лба? Ха-ха-ха! Я только-что вас слопал, как зайчиков! Теперь ты грузин, что у тебя? – победно взглянул он на Ожилаури.
– Сначала ты, по порядку.
– Да ради бога! – Жорик стал торжественно открывать карты, медленно, одну за другой, растягивая удовольствие.
– Вот вам Дзержинский. – он выложил трефового валета.
– Вот вам товарищ Троцкий. – рядом лег пиковый валет.
– А вот вам… – Жорик растянул паузу и со всего размаху шлепнул картой. – и сам товарищ Ульянов-Ленин!
Бубновый валет упал поверх Троцкого и Дзержинского.
– Ну, что зайчики-голубчики, получили?! Федя, ты будешь открывать или прямо ляжешь?
Жорик был счастлив. Наконец за всю ночь ему повезло и как повезло. И свое отыграл и еще сверху прихватил.
– Да, с Лениным мне не тягаться. – скучным голосом начал Ожилаури. – Но вот у меня тут Мария Терезия.
Он открыл бубновую даму.
– Вот ее величество Александра Федоровна! – он положил червовую даму.
Ожилаури посмотрел на побледневшего Жорика, на раскрывшего глаза Татарина, насладился моментом, как вокруг стола собрались Одиноков и другие игроки, напряженно ожидавшие развязки и наконец открыл последнюю карту.
– Ну и старец Гришка Распутин при ней! – трефовая шестерка-шаха звонко шлепнулась о стол. Одиноков подошел к столу вплотную, лицо Жорика налилось кровью, он готов был взорваться. Татарин тоже встал, тяжело уперся руками в стол.
– Я куплю у тебя эту книгу. Сколько хочешь? – сказал он, опять сощурив распахнувшиеся было глаза.
– Не сегодня, дорогой. –Ожилаури собирал со стола урожай. – Ее надо оценить, узнать, что это такое, а потом поговорим, если хочешь.
– Ладно, закончили. – Одиноков положил на стол исписанный листок бумаги. – Татарин, Федор вы в выигрыше, будем рассчитываться. Книгу я считаю за двести рублей, по моему это справедливо.