Нестор

Профессор Макаров преподавал им курс прикладной механики, предмет мало кем любимый, и они не были исключением. Но ради девичьей красы на что только не пойдешь? Пришлось глубже заинтересоваться предметом, а так как предмет этот довольно сложный, то и вопросов к профессору было множество. Некоторые из которых приходилось разъяснять даже у профессора на квартире. Девушки оценили самоотверженность студентов и вскоре появилась возможность встречаться вне стен дома.

Семнадцатилетняя Рита и Ася, которая была на два года старше, были страстными поборниками женского равноправия. Это новое увлечение, вместе с романтикой революции, под лозунгом общего равенства, нашло в них благодатную почву. То, что они такие же граждане нового государства, как даже гражданин Николай Романов или Владимир Ленин, наполняло их юные сердца вдохновением, чувством полета и ожиданием каждодневных чудес. За всем этим как-то не замечалось обнищания народа, выплеснувшегося на улицы криминала, произвола новых властей, недостатка продуктов в магазинах. Ведь надо понимать – это все временно. Революция, как феникс, требует огня, чтоб потом возродиться обновленной, свободной и прекрасной. Чего стоила хотя бы одна Александра Коллонтай, передовая возвышенная революционерка. Ее пламенные призывы нашли в сердцах девушек полное понимание и они с удовольствием посещали все митинги и собрания с участием этой удивительной женщины. Нет – семье, да – крылатому амуру. Как прекрасно звучит! Ведь новая женщина сама решает с кем ей быть и со сколькими. Если мужчина может быть со многими женщинами, то и женщины могут тоже самое. Ведь это всего лишь физиология. Мы ведь не стыдимся, когда голодны, организм требует и мы едим. Весь этот сердечный трепет, все эти любовные треугольники должны остаться там, в дремучем 19 веке, в толстых романах графа Толстого. А их светлый молодой разум должен сосредоточиться на созидании и они с мужчинами рука об руку, на равных, будут строить совершенно иной мир. Мир равноправия и свободы. И как хорошо, что их взгляды разделяют два этих милых провинциальных парня – Александр и Константин или, как они называли их на грузинский лад – Сандро и Котэ. Друзья действительно, не только разделяли их взгляды, но и всячески поддерживали их намерение, быть похожими на Клару Цеткин и Розу Люксембург. Ведь у этих достойных дам и пламенных революционерок были молодые любовники. Свои физиологические потребности они не отдали в жертву двойной морали. Так неужели их молодые любознательные тела не испытывают того же физиологического голода, что и ребята. Оказывается испытывают. Теплым майским вечером, после посещения собрания красных пролетарок Путиловского завода, возбужденные девушки в сопровождении своих кавалеров, остро почувствовали ту самую физиологическую потребность о которой столько говорили последнее время. Небольшая роща, расположенная неподалеку, дала приют молодым людям, чтобы они могли на практике проверить тезисы товарища Коллонтай. Было неудобно, скомкано, больно и удовольствия практически никакого, но сестры это сделали. И теперь они не какие-то инфантильные гимназистки, а самые настоящие новые женщины. И они будут делать все, что им захочется, и сколько захочется, и с кем захочется. Как это и бывает, первый неудачный опыт повлек за собой второй, результаты которого были ненамного лучше. Девушки уже не могли разобрать физиология это была или чувства. Хотелось большего, хотелось взрыва, криков, экспериментов на выносливость. Увы, всего этого нельзя было достичь укрываясь в тени кустов, нужна была старая добрая кровать с белыми простынями и мягкими подушками. Иосава и Зервас жили в корпусе студентов железнодорожников, поэтому даже имея кровать с подушкой воспользоваться ими они не могли, дам к студентам не пускали ни под каким предлогом. Но, ох уж эти новые женщины! Сестры придумали все сами. В конце недели, на выходные, они обычно всей семьей выезжали на дачу в Токсово. Там, вдалеке от города, в сельской тиши, профессор Макаров отдыхал от всех этих революций, потрясений, вел длинные беседы о судьбе России с соседями, такими-же профессорами институтов и чувствовал себя хорошо и уютно, как в старые времена.

На эти выходные, сестры под предлогом своих девичьих дел, отказались ехать с родителями. Отпустили отдыхать и служанку, и на целые сутки квартира была в их распоряжении.

В субботу вечером ребята поднялись на третий этаж дома, где жил профессор. Квартира состояла из четырех комнат – залы-столовой, спальни супругов, комнаты сестер и кабинета профессора, заставленного книгами, картинами, чертежной доской и бронзовым бюстом императора Николая I, первого железнодорожника страны. Была еще кухня, где обычно спала служанка. Взволнованные и раскрасневшиеся девушки провели гостей в залу и стали раскладывать на столе то немногое, что принесли студенты. Зная нужных людей, достать можно было все, но за безумные деньги. Новое государство набирая сил, поглощало много, но кроме оружия пока ничего не производила. Со своими скромными средствами ребята могли себе позволить лишь дешевое, неизвестного производства, вино, несколько скороспелых яблок да пол буханки белого хлеба. Сестры умело, по-женски красиво накрыли стол. Дешевое вино налили в хрустальный графин, яблоки дольками выложили на белое фарфоровое блюдце, а нарезанный хлеб намазали медом (из родительских запасов). В ожидании основного блюда, Иосава и Зервас пили вино, не чувствуя его вкуса. Точно также десертом их считали Рита и Ася. Наскоро покончив с небогатым обедом и по хозяйски быстро убрав все со стола, было решено, что обязательные приличия были соблюдены и теперь можно переходить к основной программе.

Девушки за руку повели кавалеров в свою комнату. Эта просторная комната была для них и спальней, и гостевой, и кабинетом. Напротив двери находилось окно с видом на улицу. Под ним стоял большой стол, который выполнял роль и письменного и туалетного столика. По обе стороны от него, у противоположных стен, расположились одинаковые кровати, заправленные у Аси розовым, а у Риты светло-зеленым покрывалом. Направо от двери стоял платяной шкаф и этажерка, заставленная книгами, фарфоровыми статуэтками и какими-то флаконами. Налево-же складная ширма, расписанная японками с зонтиками на фоне Фудзиямы.

– Мы все будем в одной комнате? – удивился Зервас.

– Не волнуйся! В середине мы поставим вот это. – у девушек все было продуманно. Ася и Рита растянули между кроватями ширму. – И никто ничего не увидит.

Они быстро задернули шторы и в наступившей темноте пары укрылись за ширмой, каждый со своей стороны. Наконец они лежали в постели, обложенные подушками, недоступные для посторонних глаз. Не торопясь, наслаждаясь друг другом, Ася прошептала в ухо Иосава – делай со мной, что хочешь. И он делал.

– Я хочу попробовать все. – потребовала Рита у Зерваса. И он ей ни в чем не отказывал.

Когда, наконец, тела устали, а фантазии исчерпались, было уже довольно поздно. Молодые затеяли было делиться впечатлениями, как вдруг ясно услышали звук ключа во входной двери квартиры. Но так как она была заперта изнутри на засов, открыть ее не смогли. Раздался сердитый стук дверного молотка. На секунду две пары сердец замерли.

– Кто это? – одновременно воскликнули все четверо.

Девушки вмиг накинули длинные ночные рубашки. Ася вышла в коридор, а Рита застыла в дверях комнаты.

– Кто там? – поспешно одевавшиеся Иосава и Зервас, услышали вопрос Аси. Невнятные сердитые звуки из-за двери и лязг открываемого засова.

– Быстрей одевайтесь. Это родители. – громким шепотом произнесла Рита, вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. В тот-же миг раздался знакомый профессорский голос. Злой, обиженный он выкрикивал ругательства, которых в жизни от него никто не слышал.

– Негодяи! Эти неучи! Непролазные, дремучие мерзавцы! Настоящие бандиты!

– Да что случилось? С вами все в порядке? – испуганные девушки обступили мать.

– Хорошо, что вы не поехали с нами. – начала взволнованно рассказывать Таисия Христофоровна. – Представляете! Они нам объявили, что не желают сдавать дом каким-то буржуям. Когда они брали у нас деньги за весь сезон, тогда мы не были буржуями, а теперь они даже не хотят возвращать нам те шестьдесят рублей, что мы им заплатили.