Туман гор Кайана

— Если этот хренов гад сбежит и сделает себе стрелы, то все мы!..

— Без ножа, а? Если этот «хренов гад» сумеет сделать себе стрелы, наконечники и оперения, а потом ещё нас догнать, геолог, то он с таким же успехом сделает себе и лук. И не стоит рассыпаться в благодарностях, — сразу обернулся он на парня. — То, что я не пытаюсь тебя убить, не делает меня твоим союзником, и мне вполне нравится план, озвученный геологом недавно: по прибытии в цивилизацию, ты отправишься в тюрьму.

Вчера путь от Кайана занял у нас тридцать девять миль и целый день. Оставалось надеяться на то, что без нужды объезжать Сквирел расстояние хоть немного сократилось бы.

Дверь отворилась, туман и тишина медленно, почти рутинно поплыли внутрь.

— Пошли, — уверенно заявил Рональд.

— Пошли… — слабым и хриплым голосом подтвердил Теккейт.

***

Время дня снаружи нельзя было определить без часов — пока мы спали, пелена, казалось, только загустела. Чёрные деревья, казавшиеся ночью огромными столпами, разрезающими само мироздание, исчезали в ней, люди, идущие впереди, сливались с ней уже через несколько футов, а в ней самой… в ней самой всё время что-то чудилось.

Очень долго мы шли в полной тишине, слушая лишь хруст ветвей. Монотонный, медитативный, почти гипнотический. «В следующем году листья вновь опадут, — говорил он. — Деревья сбросят сухие ветви случайным порывом ветра, а ели будут такими же зелёными. Вне зависимости от вас, всё будет дальше. Всё продолжит быть».

— Скажи-ка, парень, — начал Смит, идущий впереди вместе с Теккейтом. — И я уверен, меня не одного это интересует: зачем вы с вашим отцом устроили всё это?

— Похрен, блин! — отозвался Сэм. — Скажи лучше, что за хрень произошла?! Кем были?.. Чем были все эти… Эти?..

— Выблядки.

Я оглянулся в сторону и остолбенел — за деревьями, опершись на ствол одного из них и склонив голову, стояло нечто. Очень бледное, отдалённо конечностями напоминающее человека, очень высокое. На обтягивающей кости коже были видны красные рубцы; длинные руки с не менее длинными, треугольными ногтями до посинения давили странные лозы, напоминающие водоросли, а на полностью голом, лишённом каких-либо отличий худощавом черепе была лишь пустота глаз, смотрящих на меня свысока. Оно точно дышало, набирая воздуха в грудную клетку и заставляя кожу стягивать рёбра ещё сильнее. Но…

Когда я взглянул на «лицо», то понял, что дышало оно странным, очень вытянутым вниз ртом. Будто лишённый нижней челюсти и увеличенный вдвое, пот лицо буквально спадал тому человекообразному чудовищу на грудь. Остроконечные зубы то втягивались, образуя по контуру овал, то выпирали наружу; язык — тоже гораздо больше и длиннее, чем человеческий — просто вывалился, лишившись привычного места. Но стоило мне поднять взгляд выше и попытаться разглядеть глаза, как оно первым уставилось на меня. Ту пустоту глазниц, покрытую мелкими царапинами, те две блестящие жёлтые точки, смотрящие на меня из пустоты, я запомнил навсегда.

— Вот же ж!..

Однако стоило мне отвести взгляд, стоило случайному дереву промелькнуть между мной и Этим, как лес вновь опустел. Я замер, в панике пытаясь найти то же дерево, у которого стояло Оно, но не смог — мой мозг одновременно твердил о том, что каждое и никакое дерево подходило под то место, где наши взгляды встретились.

— Что такое, мужик? — уставился Сэм в ту же сторону, что и я.

«Что это было? Виденье? Нет — откуда такому взяться в моей голове?.. Может… Тогда, куда оно исчезло?.. Что это, если не виденье?!» — в тот момент во мне смешивались пробирающий холодным потом страх и осознание того, что если необоснованно поднять панику — лучше от этого не станет.

— Я… Показалось. Просто показалось. Держитесь вместе и будьте настороже.

Пока мы отходили, мой взгляд был неизменно уставлен в ту сторону. Высокое… Очень высокое… Не десять, даже не двенадцать футов в высоту… Столь высокое, что я видел его лицо над туманом. Нечто.

— Ну так что, парень? — голос Смита заставил меня инстинктивно обернуться.

— Вам… Вам не понять, — Тек шёл и смотрел в пол, будто просто чувствуя, куда нужно было идти. — Для вас это больше вопрос веры, чем логики.

— И? Убили вы просто ради «вопроса веры»?

— Нет, конечно! — ещё раз обернувшись, я окончательно потерял «то самое» место. — Просто… Вы не поверите.

— Не оттягивай резину, мелкий ублюдок. В прошлую ночь мы бежали не от ёбаного «вопроса веры». И все эти смерти тоже явно не от четыреждыблядской мистики. Говори.

Меня удивило то, насколько равнодушно отреагировал парень — он лишь остановился ненадолго и, не поднимая головы, перевёл взгляд на Рональда. В нём — том взгляде и приоткрытом рту — было столько пренебрежения, столько безразличия, сколько вообще могло бы быть. Ни сказав ни слова, он просто неспешно пошёл дальше.

— В общем, — начал он, — есть такое место, что звучит на вашем примерно как «Лимб» — мир духов и мёртвых.

— Дух и мёртвый — не одно и то же?

— Нет. Не всякий мёртвый имеет силу стать духом. Духи, они… Менее человечны, — передо мной тут же всплыл образ того существа, — становясь сильнее, они могут больше, они видят больше, они могут… проникать в наш мир. Однако видеть их может лишь шаман и тот, чье восприятие достаточно открыто. Только вот шаман может их сдерживать в облике людей, не давая переместиться сюда полностью, в то время, как простой человек… Из-за этого это «вопрос веры», — обернулся он на Рональда и почти незаметно оскалился, — а не потому что вы, чужаки, считаете это сказками… Считали.

Мы, по словам Теккейта, направлялись к очередной забытой деревушке. Многие жители центральной Алсяки стягивались на юг или на запад — к побережьям где жизнь была не только цивилизованнее, но и проще. С этим парнем точно было что-то не так. Он был слишком податливым с теми, кто убил его отца, слишком смиренным… Куда он нас вёл?

— Восприятие? — переспросил того я.

— Те травы в храме… Расширяют его. Дают… видение или… А, всё равно, как у вас это называется — вы ведь видели то, что видели? Уверен, некоторые из вас ещё чувствовали на себе прикосновения этих «иллюзий».

— Чем более открыто восприятие человека — тем больше он видит, — попытался подытожить Энтони, — а чем сильнее дух — тем больше извращён… Тогда…

— Медведь-призрак, — вырвалось у меня. — Люди, пускающие о нём слух, тоже имели «восприятие»? — тот молчал. — Эй.

— Не знаю… — едва выдавил из себя парень. — Что-то пошло не так. Этот туман, окружающий нас… словно сделал стены тоньше между нашими мирами. Папа начал видеть духов даже не взывая к ним, а потом и я — тоже.

— А Обитель?

— Отцу были виденья о том, что туман исходит из пещер. Что Агута — повелитель мёртвых — пустил его для того, чтобы дать ему искупление. Вы, конечно, не знаете, но он, в своё время, отговорил свою деревню от переезда поближе на юг — в маленький ещё Кайана. А через несколько месяцев всю деревню снесло наводнением. Всё, чем он жил почти всю мою сознательную жизнь, и о чём мечтал — искупление. Агута предложил ему простую сделку: одна душа чужака за одну душу погибшего.

— И ты последовал за ним, ублюдок!

— Вы не видели того, что видел я!.. — остановился он и обернулся на нас. — Если бы вы видели… Представьте, что перед вами появился любимый человек, умерший десятилетия назад… Представьте, что он такой же реальный как вы или я. Он такой, каким и был, — на его бледном лице проступали сожаление и печаль, — он улыбается вам, он живёт… Не поверю никому из вас, что вы бы не согласились убить за шанс вернуть родных. Особенно — тебе, — ткнул он на Рональда.

— Да плевал я на твоего отца — сколько можно повторять?! Нельзя считать убийство нормой! Я!..

— Ты хотел убить меня ещё утром этого дня, — в его усталом взгляде точно была ненависть. — Вот поэтому я тебе и не поверю ни в жизнь… Лицемер, лжец… трус, — Рон, к моему удивлению, не был зол — он был то ли напуган, то ли ошарашен. — Уверен, если бы перед тобой встал тот же выбор, что и перед нами — ты бы не задумывался. Ты бы убил куда больше, чем мы… И куда больше… Куда больше, чем было бы нужно.