Ex nihilo

— Офигеть, вы, девчонки, даёте. Ведь всего ничего выпили. Но мне понравилось, как ты танцуешь.

— О, нет…

— Да брось, весело было. Завтра будешь мучиться от похмелья и стыда.

— Да… Ещё отец небось отдерёт.

— И правильно сделает. Нефиг по ночам шастать, а вдруг я маньяк? Слышала девчонку нашли?

— Да-а, — протянула заплетающимся языком Марина, — но это не ты, я знаю.

— Откуда?

— От верблюда. Это Сёмушка — маньяк, я-то знаю!

— Кто-кто?

Марина махнула рукой и замолчала, сообразив, что выдаёт большую тайну.

— Ладно. Идти-то куда? Покажешь?

— Туда, вон тот, зелёненький, — она указала на свой дом, до которого от «Октября» было всего ничего, и снова повисла на своём провожатом. После мучительного подъёма по ступенькам, он довёл её до подъезда и остановился.

— Спасибо, — Марина уже собиралась зайти в подъезд, но он её удержал за руку.

— И это всё?

— Что? — не поняла Марина.

— Ну, поцелуй, может быть. Или ещё чего-нибудь.

— Чего ещё? — Марина недоуменно нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем он говорит. Парень улыбался и держал её за руку. Он был не очень симпатичный, но, возможно, стоило попробовать с ним что-нибудь замутить. — Прямо перед моими окнами?

— Хах, ну да, — он потащил за угол дома, где уходила лестница в подвал. — Тут никто не увидит?

Прижав её к стене, он убрал волосы с её лица и пару секунд разглядывал его. Марина вяло попыталась его оттолкнуть, но это оказалось ей не под силу.

— Отпусти, — заныла она пьяным голосом, который ей самой показался совершенно отвратительным. — Я не хочу. Я всё-таки лучше домой пойду.

— Ты ничего так, хоть и пьяная, — сказал парень, не обращая внимания на её слова, только сильнее вдавливая её в стену. Марина почувствовала, как он трётся об неё возбужденным пахом, и одновременно — как слабеют и отнимаются её ноги. Происходящее напомнило ей кошмар, в котором она хотела убежать, но не могла пошевелиться от ужаса. — Но я тоже, так что пофиг. Дом никуда не денется. Я тебя проводил, теперь, может, отблагодаришь, а?

— Как? — Марина всё ещё пытаясь удержать на лице улыбку.

Он наклонился к ней, лапая за грудь через куртку, а другой рукой задирая сзади юбку. Он сопел ей в ухо, совсем как Сёма тогда.

— Ну, отсосёшь, например? Минет делать умеешь?

— Я… Нет, — Марина цеплялась за его руки, отталкивая их от себя, уже не в силах улыбаться. — Я никогда такого не делала. Пожалуйста, мне домой надо.

— Так и думал. Да ты не бойся. Это не сложно совсем, а мне приятно. Ну? Чё застыла, давай, говорю?

Его лицо, такое спокойное ещё минуту назад, приобрело злое нетерпеливое выражение. Он нажал на Маринину голову, заставляя опуститься на колени. Это было совсем не трудно, учитывая, что она и так еле стояла. Тупо, не до конца ещё понимая, что происходит, Марина смотрела, как незнакомый ей парень расстегивает перед ней ремень и ширинку, вытаскивает склизкий возбужденный член и тычет ей им в лицо, приговаривая, что это совсем не трудно и вовсе не страшно. Но Марине было очень страшно. Медленно, чересчур медленно, словно через силу, она думала о том, что нужно закричать, что, возможно, кто-нибудь придёт ей на помощь, но уже в следующий момент она представила лицо отца или матери, которые увидят её тут на коленях пьяную и грязную перед этим… И поняла, что лучше молчать. Можно сцепить зубы, закрыть глаза и, возможно, тогда он отстанет? А что, если он начнет её бить? Марина чувствовала себя бесполезным мешком без рук и без ног. Она не могла убежать, не могла дать отпор, не могла закричать. Отчего-то она даже не могла закрыть глаза. Она смотрела вверх на перекошенное похотью лицо этого парня, пытаясь отвернуться от тыкающегося в её лицо члена, но он крепко держал её волосы.

— Да ладно тебе целку разыгрывать, что, сложно, что ли?

Когда Марина снова попыталась вывернуться, скорее инстинктивно, чем с какой-то целью, парень со злобой дернул её за волосы, и её голова ударилась о стену.

— Да ёбанный ты в рот! Не заставляй меня делать тебе больно. Я не хочу этого, я только хочу, чтобы ты сделала мне приятно, дура! Чего тебе стоит? Я же тебя до дома довёл.

Марина всхлипнула. Её тошнило от страха и выпитого, в глазах двоилось. Она уговаривала себя сделать то, что он просит, лишь бы только прекратился этот ужас, но ей казалось, что как только она почувствует это у себя во рту, когда он начнет пихать его в её горло, её непременно вырвет. И тогда… тогда он точно её убьет. Марина замычала, плотно сжимая губы, как ребенок, отворачивающийся от ложки каши.

— Я не могу-у, — заныла она.

— Да блядь, чего вы все такие? Заебало уже! — он поднял её за волосы и раскрытой ладонью наотмашь ударил по лицу.

Удар был сильным. Марина снова стукнувшись головой о стену, рухнула на землю, которая, казалось, качалась и тряслась, проваливаясь куда-то в тар-тарары. Лицо горело, а во рту вместе со вкусом мятной жвачки чувствовался солоноватый вкус крови. Страх за свою жизнь почти совсем отрезвил её.

— Нет! Не бей! Не бей меня, пожалуйста!

Оглушенная, Марина попыталась отползти от насильника, не заметив, как из-за угла дома метнулась тень. Но она увидела, как кто-то схватил двинувшегося к ней парня за волосы — так же, как он только что держал её — и со всей силы ударил его головой о стену. Марина отчетливо услышала хруст черепа.

— А-а-а-а, — протяжно завыла она, закрывая голову руками, видя, но не в силах осознать, что происходит. Хруст раздавался снова и снова. Он становился мягче, хлюпал и разлетался по стене кровью и месивом мозгов, пока, наконец, не прекратился.

========== VIII ==========

— Что ты тут делаешь, Марина? — Сёма повернулся к ней и вытер руки о джинсы. — С ним?

Марина подняла голову от колен и невидящим взглядом посмотрела на возвышающегося над ней парня. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что происходящее — не сон, и что перед ней действительно Сёма. Не тот неуверенно улыбающийся, вечно сутулящийся, влюбленный в неё Сёма, а какой-то другой — тот, что только что убил человека, а теперь смотрел на неё сверху вниз без какого бы то человеческого выражения на лице. Это только кажется, что это Сёма, подумала Марина, а на самом деле это кто-то другой. Кто-то другой занял его место.

— Ты убил его, да?

— А что? Не нужно было? — он схватил её за руку, заставляя подняться. Безразличие было только маской, на самом деле Сёма был очень зол. Марина, шатаясь, встала и поглядела туда, где лежало тело насильника. Проследив за её взглядом, Сёма спросил: — Это был твой приятель?

— Нет, — тело лежало навзничь, разбросив руки и ноги — так они в детстве падали в снег, чтобы сделать «ангела», а на левой стороне лица, ото лба к темени, зияла большая чёрная вмятина, из которой свисали клочья волос и сочилась кровь, образуя темную лужу под головой. Сверху, из безлунного неба повалили белые хлопья снега, они падали в этот черный провал черепа и таяли. — Нет, нет, ты меня спас… Боже…

Рухнув обратно на колени, она упёрлась руками в холодную промёрзшую землю и выплюнула противную жвачку. Ей казалось, что её сейчас снова вырвет, желудок сжимался от спазмов, но из рта текли только слюни смешанные с кровью. Сёма, стоя рядом, убирал её волосы с лица и гладил по голове. Он нахмурился, когда несколько длинных спутанных прядей остались в его руке, отошёл от Марины и несколько раз сильно пнул труп, так, что тот завалился на бок.

— Мерзкий ублюдок, сука. Чего он хотел от тебя?

— Не нужно, — Марина впервые слышала, как Сёма ругается. — Он не успел. Только ударил один раз и схватил за волосы. Пожалуйста, не трогай его больше.

Этот парень был уже мёртв, но Марине было спокойнее, когда он просто лежал на земле и не двигался, чем когда Сёма с непроницаемым застывшим лицом пинал его мертвое тело.

— Хорошо, — согласился Сёма и снова шагнул к ней.

— Хорошо? — всхлипнула Марина. Сёма смотрел на неё так спокойно и ободряюще, что её вдруг прорвало. Она никак не могла взять в толк, как можно стоять и улыбаться после того, что произошло. — Хорошо?! Ты совсем больной? Тут же мертвец перед моим подъездом! Что теперь делать?