Лес

— Это не я… — отвечает Вандал, но Чарли его не слушает. Он отпихивает его от себя. Вандал делает шаг назад и тупо смотрит на взбесившегося друга.

— Разбуди! В себе! Тьму! — ревёт тот, запрокинув голову к небесам. Затем поворачивается, скалит зубы в ухмылке и вдруг с размаха бьет Вандала по лицу. Патлатая голова отлетает от удара назад и тянет за собой бесполезное тело.

Вандал приходит в себя быстро и машинально бьет в ответ. Развалившись на земле, Чарли вопит от радости. Размазывает кровь из разбитого носа и кричит, что пробудился. Глядит в испуганные лица и орёт — восторженно и бессвязно. Он вскакивает, срывает со шнурка бритвенное лезвие и, вытянув левую руку вперед, начинает кромсать предплечье. Ему этого мало, и он задирает футболку. Марина знает, что там и так полно шрамов, но Чарли добавляет новые. Снова и снова. Маленькое лезвие скользит в окровавленных пальцах, и только это заставляет его остановиться. Он протягивает его Вандалу, будто предлагая порезать себя. Тот смотрит на его руку в полном отупении. Чарли в бешенстве орёт:

— Освободись! Освободись! Освободись! От боли! От страха! От ненависти! От злобы! От всех богов! От морали! От общества! От школы! От семьи! От смерти! От тупой рациональности! От малодушия овец! От всего, что сковывает твою грёбаную душу!

Марина вдруг понимает, что этому научила его она.

К воплю Чарли присоединяются другие. Первым начинает орать Слэер, затем Ворона, потом Мрак и незнакомая девчонка. Вандал наконец понимает, чего от него хочет Чарли и начинает полосовать себе запястье. Куртка ему мешает, и это его расстраивает. Он пытается компенсировать неудобство глубиной порезов. Чарли это замечает, дергает его за куртку и заставляет отдать лезвие Слэеру. Вандал валится на колени, сжимая изуродованную руку. Лезвие передают по кругу. Все вопят так, что у Марины закладывает уши. Она садится на корточки и тоже воет, схватившись за голову. Это получается само собой. Она держит в руке камень и прижимает его к уху. Тому самому уху без мочки. Долбит им по голове, не замечая этого. Что-то рвётся из неё. Что-то рвётся из них всех. То, что хотел в них пробудить Чарли, — тёмная психическая энергия, истерика, тьма.

Вопль шести глоток превращает страх в исступление. Подружка Вороны начинает рыдать и бить себя в грудь, мотая головой из стороны в сторону. Её лицо в крови и слезах. Ворона вроде бы пытается её успокоить, но вместо этого трясет как куклу. Голова девчонки болтается так сильно, что кажется, сейчас отвалится. На её лице порезы от бритвы Чарли. Он подходит к ним, отпихивает Ворону и поднимает лицо девчонки за подбородок. Чарли больше не кричит, и все голоса постепенно затихают. Воцаряется тишина, но её никто не слышит. Все слишком сбиты с толку, чтобы замечать, что происходит вокруг. Каждый купается в своей внутренней тьме.

— Ты красивая. Как тебя зовут? — говорит Чарли и смотрит на порезанное лицо девчонки.

— Вера… — её глаза, как два колодца.

Чарли смеётся и слизывает кровь с её щеки.

— Будешь Фэйт, сестра. Хочешь быть моей женой?

— Но… — её взгляд мечется между темных силуэтов, в поисках того, в кого, как ей кажется, она влюблена.

— Он не будет против. Мы теперь Семья, — он целует её в засос, и колени девчонки подгибаются.

Их поцелуй длится очень долго. Мрак смотрит на них. Смотрит, как Чарли облизывает лицо его девчонки, лезет ей под юбку, но не делает ничего, чтобы его остановить. Вместо этого он ищет взглядом Марину. Он сам не знает зачем: чтобы отомстить Чарли или просто посмотреть на её реакцию. Все думают, что Марина — девушка Чарли, потому что их часто видят вместе.

Чарли отрывается от лица Фэйт и говорит ей:

— Я люблю тебя, сестра. Мы теперь Семья.

Он отстраняет её от себя и подходит к Вороне. Целует её взасос и говорит то же самое. Ворона выглядит счастливой. Чарли идет к Слэеру и Мраку. Помогает подняться Вандалу. Всем он говорит одно и тоже, обнимает и братски хлопает по плечу. Мрак расслабляется. Он понимает, что Чарли прав. Они — Семья, и это важнее навязанных обществом собственнических чувств.

— Мы теперь Семья, брат. Мы против мира.

Чарли подходит к Марине. Она сидит на земле, баюкая свой камень, и улыбается.

— Я не твоя семья, Чарли, — говорит она прежде, чем он успевает сказать ей свою ритуальную фразу.

Чарли ухмыляется. В глубине его зрачков плескается опасность.

— Конечно, нет. Ты — наша Мать.

Марина кивает, поднимается с земли и бьет его по голове камнем. Она попадает по левой стороне черепа и рассекает верхний край уха. Необходимого влажного хруста она не слышит, поэтому хочет ударить еще раз, но Чарли перехватывает ее руку. По его шее течет кровь, под носом подсохшие разводы от удара Вандала. На лице — недоумение. Его братья и сёстры смотрят на них. На Марину — с неприязнью, с ненавистью. Чарли отпускает её, хватается за ухо и пошатывается. Глядит на нее и снова растягивает губы в всепрощающей улыбке.

Прижимая камень к груди, Марина пятится назад. Её глаза — глаза настороженного зверя. К Чарли подходит Мрак и приобнимает его за пояс, помогая удержаться на ногах. Все смотрят, как Марина отступает. Она выставляет камень перед собой, без слов говоря им, что готова ударить снова. Сколько угодно раз. Марину никто не боится, но они дают ей уйти.

Чарли открывает рот. Его тихий, спокойный голос подтверждает то, что подсознательно знает каждый. Чтобы освободиться, нужно сломать мир. Нужно наплевать на правила. Последний страх, который нужно подчинить, — страх перед смертью и безумием. Она — дикая праматерь, она — Ничто, из которого они вышли. Её склизкая плоть, дающая жизнь — начало мира и путь к разложению. Чтобы освободиться, её нужно уничтожить. Чтобы жить вечно и обрести свободу, нужно растоптать мягкое, окровавленное лоно Матери.

Марина быстро идет к лесу, деловито убирая волосы за уши. Она смотрит себе под ноги. Коленка распухла, но Марина не думает о ней. Она думает о том, что как только она сорвется на бег, начнется погоня. В последний момент Марина оглядывается и видит, что тени тех, кто остался на поляне, наливаются угольной чернотой. Её тревожит, что среди них много парней, потому что они не просто бьют, они насилуют. Марине не хотелось бы проходить через это снова.

Она всё же срывается на бег. Мчится через лес, забывая о боли в колене. Перепрыгивает через через щупальца лесных чудовищ и уворачивается от их ветвистых когтей. Ей это удается, потому что сегодня лес к ней благосклонен.

Тьма позади хохочет множеством голосов. За спиной — задорное улюлюканье и треск сучьев под шестью парами ног. Темноту прореживают лучи карманных фонариков. Они скачут по земле солнечными зайчиками. Марину это злит: Чарли нарушает правила. Нельзя недооценивать лес.

Бежать между деревьев в темноте чертовски трудно. Марина давно свернула с тропинки и бежит наугад, выставив руки вперед. Несколько раз она задевает шершавые стволы деревьев, которые оставляют на её коже ссадины и царапины. Она спотыкается, падает, но тут же вскакивает и бежит дальше. Марина загнанно дышит и больше не оборачивается. С разбегу перепрыгивает канаву. Земля уходит из-под ног, и она скользит на дно оврага, буксует на месте, цепляется рукой за кусты и выбирается. Камень с поляны всё ещё при ней. Он её единственное оружие, и на нём кровь Чарли. Марина жалеет, что не ударила сильнее. Что ударила плашмя, а не заостренным краем. Что не убила их всех, пока они орали, как резанные. Марина понимает, что обманывает себя — она бы не смогла убить. Даже сейчас это кажется ей непреодолимым препятствием.

Когда солнечные зайчики остаются позади, Марина останавливается и ищет себе укрытие. Убежать из леса, спрятаться дома, вызвать милицию или просто пожаловаться взрослым ей не приходит в голову. Марина делает то, что велит ей лес. Она слышит приближающиеся окрики и забирается под поваленное трухлявое дерево. Под её ладонями и животом копошится что-то скользкое и влажное, но Марина подавляет в себе брезгливость и ложится ничком, лицом в землю. Она старается не дышать и не шевелиться.