Моя борьба

"Моя борьба" - история на автобиографической основе, рассказанная от третьего лица с органическими пассажами из дневника Певицы ночного кабаре Парижа, главного персонажа романа, и ее прозаическими зарисовками фантасмагорической фикции, которую она пишет пытаясь стать писателем.

Странности парижской жизни, увиденной глазами не туриста, встречи с "перемещенными лицами" со всего мира, "феллинические" сценки русского кабаре столицы и его знаменитостей, рок-н-ролл как он есть на самом деле - составляют жизнь и борьбу главного персонажа романа, непризнанного художника, современной женщины восьмидесятых, одиночки.

Не составит большого труда узнать Лимонова в портрете писателя. Романтический и "дикий", мальчиковый и отважный, он проходит через текст, чтобы в конце концов соединиться с певицей в одной из финальных сцен-фантасмагорий. Роман тем не менее не "'заклинивается" на жизни Эдуарда Лимонова. Перед нами скорее картина восьмидесятых годов Парижа, написанная от лица человека. проведшего половину своей жизни за границей. Неожиданные и "крутые" порой суждения, черный и жестокий юмор, поэтические предчувствия рассказчицы - певицы-писателя рисуют картину меняющейся эпохи.

Наталия Медведева

Часть первая

Крок-Хоррор[12]

Крок-Хоррор

Крок-Хоррор

Часть вторая

Крок-Хоррор

Крок-Хоррор

Крок-Хоррор

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100

101

102

103

104

105

106

107

108

109

110

111

112

113

114

115

116

117

118

119

120

121

122

123

124

125

126

127

128

129

130

131

132

133

134

135

136

137

138

139

140

141

142

143

144

145

146

147

148

149

150

151

152

153

154

155

156

157

158

159

160

161

162

163

164

165

166

167

168

169

170

171

172

173

174

175

176

177

178

179

180

181

182

183

184

185

186

187

188

189

Наталия Медведева

Моя борьба

Давным-давно в Париже

Борьба за мужчину всегда превращается в борьбу с мужчиной… (Из американского блюза)

Часть первая

Она увидела лохматые полы штанин этого мудака, скосив глаза, опущенные на «Террорист Шик». Мудак волочил ноги, идя к ней.

В этой оркестрово-помойной, но еще не совсем нью-йоркской яме станции метро «Шатле» на первой линии, по субботам, около 22 часов, тусовались в основном музыканты. Они занимали все сидячие места, окружив себя гробами-усилителями, которые возили на багажных колясках. Они тренькали на гитарах, дули в саксы, орали в микро, завернутые посудомоечными губками, орали друг другу с одной платформы на другую, перебегали рельсы, зная, где можно ступать Редкие — выжитые музыкантами — клошары демонстрировали изуродованные части тела: кусок отмороженной лодыжки или просто сизо-свекольную физиономию и лежали, кто обоссанный, кто еще нет, за сидениями, ближе к стене. Время от времени билась бутыль и, если не пустая, сопровождалась «merde… conard… ta gueuille!»[1] Туристы в ожидании поезда по направлению Жорж Сенк — в «Lido»[2] — не успевали их разглядеть, чтобы возненавидеть или пожалеть: поезда до 22 часов ходили довольно часто.

— Дай сигарету!

Мудак уже стоял совсем над ней, и она поглядела на него ярко накрашенными глазами из-под полей полуковбойской шляпы. Он был наглым, пьяным и гадким.

— Я не курю.

Только что она раздавила сигарету носком туфли, которой теперь покачивала, положа ногу на ногу. Под полами серого пальто макси видны были ажурные чулки. Она опять смотрела в книгу: «Терроризм, таким образом, это не призрак, который должен — по своим целям — преследовать нас, но это есть спектакль, к которому мы принудительно привлечены». Мудак сделал еще один шаг к ней. В туннеле уже шипел подъезжающий поезд. Мудак не размахиваясь спихнул с нее шляпу, и та ровно покатилась по платформе. В волосах ее были бигуди.

То есть это были не бигуди, а волосы были свернуты колечками и скреплены шпильками, так что вся голова была в металлических крючках. Поезд уже ехал вдоль платформы. Никто не обращал внимания на ее шляпу. Кроме пары в «Lido» — она в норке, он в кашемировом пальто, у нее жемчуг, у него кашне, она сильно напудрена, он забыл использовать афтер-шэйв[3], лицо шелушилось — они задержались и не входили в поезд.

Она уже стояла — одной рукой прикрывая волосы, — а мудак к ней спиной, уходя. Она была выше его на голову. «Террорист Шик» уже лежал в сумке, висящей на ремне через плечо, и она уже наклонялась за шляпой, в то же время переворачивая кольцо на мизинце. То, что осталось от кольца, — камень выпал, и теперь только серебряная часть его — оправа с острыми зубцами — ярко блестела Обычно она носила эти зубцы вбок, но сейчас переворачивала вверх, к тыльной стороне ладони. Она уже начала отсчет времени перед тем, как закроются двери поезда: сигнал-гудок длился ровно восемь счетов. Пара вошла в вагон. Шляпа была уже у нее на голове — три, четыре… Мудак повернулся к ней. Она размахнулась и, сжав кулак, так что кольцо, то, что от него осталось, смотрело прямо ему в морду — шесть, семь… — со всей силы дала ему в скулу. Восемь. Она была уже в вагоне. Он упал, сначала попятившись и не удержавшись, наступил на лохматые полы штанин пятками, так и лежал там. Где ее шляпа минуту назад.

Она негромко ругалась по-английски — «факин сакер, бастард!»[4] — поправляя на голове шляпу. Лицо было красным и слегка влажным. И она чувствовала, как бегут тоненькие струйки пота под мышками, по ребрам, к талии. Пара — в «Lido» — стояла у металлического вертикального поручня. Американцы, они улыбались, узнав английский, и смущались из-за ругательств.

Она оглядела вагон. Одинокие девушки «игрались» ремешками сумочек, тетки обнимали сумки, будто вторые животы. Из чьих-то наушников вокмэна бил бас, включенный на бустер[5]. Никто ничего не заметил либо уже забыл. Она села на откидной стульчик, рядом с юнцом в коже. Он, видимо, не забыл, или ему было скучно.

— Вы откуда, не из Бразилии?

«Начинается», — подумала она. Он спросил по-английски, но она ответила на французском: «Почему это я должна быть из Бразилии?» Юнец был очень коротко острижен Он будто помял что-то во рту и спросил: «Вы не трансвестит?» Дать в морду прямо в вагоне она не решилась. Да и вид его был жалок. Тем более, оказалось, что через месяц он идет в армию. «Хуй с ним, может, его там на маневрах подстрелят», — подумала она. На «Франклин Д Рузвельт» она успела посмотреть на себя в зеркала каких-то шкафов на платформе. Она вышла на Жорж Сенк, вместе с парой в «Lido», пожелав юнцу стать хорошим солдатом: «Для этого надо поменьше говорить, boy».