Накануне

– Кто кредиторы? – Продолжаю играть желваками.

– Все мои долги выкупил банк "Чэйз".

– Какие активы у вашей компании?

– Двухэтажное кирпичное здание в Нью-Джерси, новое химическое оборудование…

– Почему тогда оценили компанию всего в десять тысяч? – Приходит моя очередь удивляться.

– Потому, что на компании ещё висит сорок тысяч долга – штраф за уход от налогов.

"Бизнесмен хренов"…

– То есть, – резюмирую я. – шестьдеят тысяч долларов вы должны банку, сорок – правительству, а а вашу компанию оценили в пятьдесят. Так?

– Так.

– Что-то ещё? – Сдвигаю брови. – Учтитете, Иван Иванович, для того чтобы принять решение о помощи вам, я должен иметь полную информацию…

– Помощи? Вы говорите помощи? – Хватается за голову Остромысленский.

– Именно. Я – заместитель наркома, по старому – товарищ министра. Поэтому, если хотите чтобы я вам помог – будьте со мной абсолютно откровенны.

– Ещё твои патенты… – подаёт голос жена.

– Патенты… – опускает голову хозяин. – если до конца года я не заплачу Патентному бюро, их объявят недействительными. А "Гуд Тайер", "Дюпон" и "Юнион Карбайд" предлагают за них гроши. Думаю что это их рук дело: и налоговая полиция, и выкуп моих долгов…

– Иван Иванович, можно мне на них взглянуть?

– Да, конечно. – Хозяин берёт с полки пухлую папку.

"Хм….методы получения поливинилхлорида, полистирола, синтетического каучука… это я удачно зашёл".

– Ситуация мне понятна, – захлопываю папку, муж с женой не сводят с меня глаз. – но все документы должны быть проверены нашим бухгалтером и адвокатом. Если они подтвердят ваши слова, то буду рекомендовать покупку вашей компании за сто тысяч долларов, но все патенты следует переоформить на неё. Что скажете?

– А лекарство? – Вскрикивает Мария Николаевна.

– С лекарством проще всего, оно у нас с собой. Если Иван Иванович готов, то можно начать лечение прямо сейчас.

– Ну что ж, Питер, поднимаю этот бокал за тебя, главу новой компании "Экзим Глобал". Когда получаешь лицензию?

– Самое большее через неделю, – МакГи смотрит на меня и тоже лишь чуть пригубливает вино. – но я уже побывал в филиале парижского "Евробанка", у бельгийцев в "Юнион Миньер"…

"Кто бы сомневался"…

– … они очень заинтересовались моим предложением. Особенно, конечно, бельгийцы: управляющий филиалом прямо затрясся от радости когда я упомянул об урановой руде. Кроме неё предложил ещё целый лист того, что они там добывают. Хочешь взглянуть?

– С удовольствием…

"Так, что тут у нас? Золото, серебро, медь, цинк, железо, уголь, бокситы… МакГи разочарованно вздыхает, видя что я равнодушно перелистнул первый лист… Стоп! Я что затрясся как бельгиец? Нет, вроде… А ведь есть от чего. Реньерит"!

– Вот это, Питер, – подчёркиваю ногтём три пункта из списка: германит, реньерит и сфалерит. – попроси сертификаты. Если в первых двух содерхание германия будет от шести до десяти процентов, то пусть готовят предложения, возьму сразу тысячу тонн. В сфалерите важно содержание индия и галлия…

"Самоуправство – по УК РСФСР от 1926 года принудительные работы на срок до шести месяцев или штраф пятьсот рублей".

Вот только принуждать к работе меня не надо, сгораю на ней, можно сказать, без сна и отдыха, и штрафом не запугать. Не такие, конечно, доходы как у композитора Богословского, но с зарплатой заместителя наркома выходит до пяти тысяч в месяц (партмаксимум был давно отменён). Тут правда надо учесть, что на руки я оставляю себе лишь пятую часть – активно приобретаю а-, нет облигации внутреннего государственного займа СССР.

Нью-Йорк, "Агелофф Тауэр",

172, 4-ая Ист Стрит.

5 декабря 1937 года, 14:00.

– Ну как ты, Сильвия? – Спрашивает по-русски модно одетая дама лет пятидесяти и с тревогой глядит на молодую женщину, сидящую перед ней за столиком в кафе.

– Всё отлично, мама… – отвечает та по-английски и скривившись отдёргивает руку, не давая ею завладеть. – работаю секретарём здесь неподалёку в одной фирме, снимаю апартмент с подружкой.

– Когда ты в последний раз видела сестру? – Дама скрывает за кофейной чашкой блеснувшие от слёз глаза.

– Рут в Мексике, много работает, планирует скоро приехать в Нью-Йорк, навестить меня. – Скороговоркой выдаёт Сильвия, встряхивая рыжими кудрявыми волосами.

– Как бы было здорово собраться нам всем, – загорается мать. – скоро ханука, отец будет рад…

– Отец? Не смеши… – на неё из-за толстых линз ростых роговых очков холодно глядят два голубых как у матери глаза. – он ничему, кроме денег не рад.

– Не говори так!… – Вскрикивает дама, но быстро берёт себя в руки. – Он любит вас, просто у него такой характер…

Дочь нервно передергивает плечами, но ничего не отвечает.

– … вчера в синагоге мы встретили Цукербергов с сыном, – быстро меняет тему мать. – ты помнишь Марика? Он тебе очень нравился раньше, так вот, он открыл 24-ой улице зубной кабинет.

– Мама! – Стонет Сильвия. – Он мне никогда не нравился и прекрати…

– Тебе уже двадцать семь лет, а у тебя ещё нет никого на примете… – старается говорить дама. – посмотри как ты одета.

– … Не важно! – Дочь тоже повышает голос, посетители с интересом поворачивают к ним головы. – Это моя жизнь!

Сильвия вскакивает на ноги и берётся за своё потёртое пальто.

– Всё-всё, прости меня дуру, – сникает мать, молитвенно сложив руки на груди. – прошу тебя, доченька, дай мне знать когда приедет Рут.

– Хорошо. Мне пора. – Сильвия чмокает её в щёку, быстро заворачивает своё пирожное в салфетку, суёт её в старую кожаную сумку и спешит к выходу.

– Мири Гольдман?! – На улице она сталкивается с двумя молодыми девушками. – Это я – Сильвия Агелофф, ты учились в одной школе с моей младшей сестрой Рут.

– Точно, Сильвия! – Радуется девушка. – Рада тебя увидеть снова! Знакомься, это моя подруга Ольга из Польши. Зайдём в кафе?

– Нет-нет, только не в это. Идём, я знаю рядом хорошее место.

– Мы здесь встречаемся с Жаком и Николаем. – Напоминает Ольга подруге, уже собравшейся идти следом за Сильвией.

– Ах да… – морщится Мири.

– Так бы сразу и сказала, что тебе не нравится мой брат. – Надувает губы полька. В этот момент к кафе подъезжает чёрный "Линкольн".

– Прошу вас, миссис Агелофф, – шофёр лимузина распахивает дверцу перед женщиной, Сильвия прячется за девушек.

– Без проблем, – выдыхает она когда машина отъезжает. – остаёмся здесь…

– Я не могу в это поверить, – близкопосаженные глазки Сильвии мечтательно закатываются. – вы обе находились в Барселоне во время нашего восстания!

– Да, в самом центре на площади Каталонии, – грустно кивает Мири. – жестокие были бои, Ольгу контузило близким взрывом, а я была рядом с Андреу Нин когда пуля попала ему в грудь, умер на моих глазах…

– Ребята мы здесь! – Девушки машут двум молодым парням, зашедшим в кафе.

– Николай Коваль, – представляет Ольга, невысокого голубоглазого мужчину с соломенными волосами. – мой старший брат…

– Сильвия Агелофф. – Николай галантно пожимает руку девушке, на её сером узком лице проступает розовый румянец.

– … Его коллега, Жак Морнар. – Теперь уже краснеет Ольга, глядя на высокого худого черноглазого парня с тонкими усиками над губой в отлично сшитом костюме.

– Это здание называется "Агелофф Тауэр", не так ли? – Николай ослепительно улыбается и садится рядом с Сильвией.

– Родителей не выбирают…. – грустно вздыхает она. – как бы я хотела, например, чтобы моим отцом был Лев Троцкий… Мы с сестрой ушли из дома совсем молодыми, живём на то, что зарабатываем сами.

– Мы с Олей тоже, с самого детства… – понимающе кивает он. – я начал работать экспедитором в одной торговой компании, Жак – мой менеджер.