Кровь фей

Хибри всхрапнул и перевернулся на живот. Наверное, любимая его поза в те времена, когда он ещё не был чудовищем… Пора бы и прикончить слугу Мааль, но Лэннери медлил. С гораздо большим удовольствием он бы расправился с тем, кто изуродовал человека, смешав его кровь с медвежьей в своём проклятом ритуале.

«Лэн, надо», — снова услышав звонкий голос Айи, Лэннери взглянул на неё. Палочки фей представляли собой вытянутые фигурки с головами, изящно вырезанными из аргены, золотолиста или коэцина — смотря к какой Школе принадлежала фея. Или фей, мысленно добавлял Лэннери.

«Времени нет — там ещё нечисть подкрадывается», — взволнованно сказала Айя. Будто вторя ей, в лесу торопливо зачирикала птица. Лэннери кивнул, сосредоточился и выкрикнул:

— Пер-кусса!

Это означало «порази цель». Белый луч сорвался с кончика палочки — там, где голову Айи украшал узел волос, — и вошёл в тело мирно храпевшего чудовища, как лезвие ножа. Сон прервался. Хибри страшно выгнулся, застонал, царапая когтями землю; из пасти его полилась тёмная кровь. Ещё один луч — и мёртвое уже тело вспыхнуло белым пламенем. Сгорит, и останется только дымящаяся кучка пепла.

Теперь внимание Лэннери приковала к себе нечисть — вот она, ядовито-зелёная, заметная даже среди трав маа-змея. Она успела подползти ближе и не выдать себя ни шорохом, ни шипением. При необходимости дети Мааль двигались бесшумно.

«Чего ты ждёшь? Чтобы она прыгнула?» — настороженно спросила Айя.

«Именно, — Лэннери не сводил глаз со змеи. — Это будет красиво — убить нечисть, прыгающую прямо на тебя! А ты думала, она заворожила меня своим взглядом?»

Дети Мааль обладали таким умением, но это действовало только на людей, и мысли Лэннери прозвучали насмешкой над Айей. Она не стала отвечать, да и не до этого было. Маа-змея изогнулась всем своим тонким ярким телом и прыгнула.

— Пер-кусса! — луч прошёл в одном мильме* от противницы. Перед лицом Лэннери мелькнул раздвоенный язык. Юный фей едва успел метнуться в сторону. Маа-змея шлёпнулась о землю, опять взвилась… и вдруг под новый крик: «Пер-кусса!» распалась на две половинки. Лэннери поднял брови, глядя, как окровавленные куски извиваются на земле, пятная траву, пачкая ядом буйно растущие белоцветы.

— Слава Кэаль, что я смог избавить тебя от нечисти! — раздался голос друга.

— Саймен! — Лэннери повернулся к нему. В свете Белой Звезды Саймен выглядел настоящим феем-спасителем — светловолосый, сероглазый, весь в белом, с сияющими крыльями за спиной.

В руке он держал палочку из аргенового дерева, только лицо у неё было другое, и имя другое — Рейла. Обычно феи не раскрывали друг другу имена палочек, но Лэннери и Саймен решили, что у каждого правила должно быть какое-нибудь замечательное исключение.

— Думал, попаду в змеюку, — беззаботно откликнулся Лэннери, помахивая палочкой. Саймен укоризненно покачал головой.

— Ты хочешь стать как Эсмели?

— Нет, — Лэннери посерьёзнел, нахмурился.

— Вот и не будь таким беспечным!

Эсмели была из дюжины фей, учившихся в Школе Алой Звезды, и в этом году, когда наступил вер — тёплое время, — Эсмели ужалила маа-змея. Будь это простая гадина, а не дитя Мааль, с феей ничего бы не случилось — неопасные раны, укусы или ушибы заживали сами собой. Но тогда и рассказывать было бы не о чем.

— Она лежала вся раздутая и лиловая, глаза у неё вытаращились так, будто сейчас вылетят из орбит! А потом она умерла в страшных мучениях, — передавали феи из Школы Алой Звезды всем остальным. — А рядом были бездарные. Все, кто к ней прикасался и пытался помочь, заболели и умерли!

Бездарными называли людей, потому что у них не было звёздного дара. Лэннери не любил это прозвище, а по какой причине, знал только его друг.

— Смотри, время Белой Звезды подходит к концу, она тускнеет, — забеспокоился Саймен. — Скоро засияет Золотая, и нам пора будет улетать, а я ещё недостаточно добрых дел совершил!

Лэннери с сомнением осмотрел его непорочно-белую рубаху с поясом и штаны.

— Ты даже запачкаться не успел. Спорим, моя змея — это первая, которую ты убил?

Саймен не успел ответить. Всё ещё шевелившиеся останки маа-змеи подпрыгнули вверх, словно в последнем отчаянном порыве… плюхнулись обратно на землю и замерли.

— Тхагасса! — Выругавшись, Саймен взлетел выше и сжёг останки маа-змеи парой лучей. — Смотри, эта тварь достала меня даже дохлая!

В пылу гнева друг забывал о возвышенных словах. Посмеиваясь, Лэннери оглядел белый башмак, самую малость запачканный тёмной, скверно пахнущей кровью, и заключил:

— Теперь больше похоже на то, что ты доблестно сражался со сторонниками Мааль!

Айя хихикала у него в голове.

Саймен насупился и, ничего не говоря, полетел в сторону деревни Хейгри; Лэннери последовал за ним. Ещё две феи, Ирлани и Альди, должны были проверить каждый деревенский дом, и, если там попадётся нечисть или хибри, уничтожить их. Было бы удачей, попадись в руки фей сам черномаг, который повелевал всеми этими тварями, но, к сожалению, поймать его трудно. Черномагов на Благословенных Островах оставалось двое или трое, со слов Белой Наставницы, и они хорошо прятались. А нечисть и хибри заранее предупреждали их о том, что там-то и там-то могут появиться феи. Тем не менее, все усилия черномагов и нечисти поколебать Великое Равновесие были напрасны — так говорила Белая Наставница, так говорили другие феи, да и Лэннери по вечерам думал так же, выпив положенную ему чашу настоя белокорня.

Но иногда его одолевали сомнения — если всё так замечательно, почему то и дело приходилось бороться с какой-нибудь вылезшей из-под земли нечистью? Неужели это дело рук нескольких черномагов, а не, скажем, десятка или даже больше? Могло ли быть так, что Белая Наставница приукрашивала реальность для юных фей, только-только готовившихся сдать последний экзамен в Школе?

«Уверена, что нет, — Айя услышала мысли Лэннери. — Наставница не стала бы вас обманывать».

«Я, ты и Саймен делали пару ночных вылазок, — напомнил ей Лэннери. — И видели пепелище на месте человеческого селения, а сверху ползали жирные коричневые черви. Новый вид нечисти? Говорили же, что одни только маа-змеи и ящерицы остались!»

Айя не нашлась, что ответить. Тем временем Лэннери и Саймен влетели в деревню и обнаружили, что местные жители столпились вокруг чего-то — или кого-то, а над ними парили две феи в белых платьях, с высоко подобранными волосами. Одна рыжая, другая русоголовая. Ирлани и Альди, лучшие ученицы Школы.

— Что случилось? — громко спросил Саймен на человеческом языке, и толпа расступилась. Долетели шепотки, обрывки фраз; Лэннери уловил движение, которым немолодая женщина в простом тёмном платье вытерла лицо. Глаза у неё блестели от слёз.

На земле скорчилось существо с тонкими по человеческим меркам, почти детскими руками и длинными чёрными волосами. Лэннери решил бы, что это голая и неимоверно грязная девушка, если б не одно обстоятельство. Когда она подняла голову и откинула прядь со лба, Лэннери чуть не отпрянул. И услышал вздох Саймена.

Хибри! Волчья морда вместо девичьего лица, и, глядя на фей, чудовище оскалило зубы.

Голос Ирлани ворвался в тишину:

— Мы не стали трогать эту хибри. Я убила трёх змей, Альди — двух больших хибри. Наставница сказала, что для экзамена нужно стараться, а на вашем счету, — Ирлани улыбнулась, показывая мелкие зубки, — наверняка мало… добрых дел. Постарайтесь показать себя лучше!

Она говорила на фейском языке, который для людей, черномагов и нечисти звучал как непонятное щебетанье.

Лэннери взглянул на тихо рыдавшую в толпе женщину — хибри когда-то была ей дочерью, или, может быть, племянницей. Добрые дела, сказала Ирлани… Да она издевается — такое дело можно назвать тягостным, пусть и необходимым, но уж никак не добрым! Мэйе — глава деревни, невысокий, сгорбленный старик, одетый в тёмную рубаху и штаны и отличавшийся от остальных мужчин только красивым кожаным поясом вместо верёвки, — выступил вперёд и обратился к феям: