Кровь фей

— Серенькие!

Изулен вдруг обнаружил, что небо над ними потемнело, услышал, как охнул и выругался возница. Феи в едином порыве подняли палочки, а сверху налетели с криками, от которых у Изулена заложило уши, серые птицы.

Рассмотреть их он толком не успел. Изулен прикрыл собой Анфигрену, выхватил нож из-за пояса. Он видел, как из палочек фей вырвались белые, золотистые, алые лучи. Видел, как две птицы шлёпнулись о землю, как мешки, и их тела вспыхнули пламенем. Видел, как у феи в алом платьице вырвали палочку узким клювом. Спустя миг пронзённое насквозь тельце повисло на этом же клюве, капая кровью на землю. И совсем уж краем глаза Изулен заметил, как в лесу промелькнула и скрылась огромная фигура возницы. Сбежал!

— Мы защитим девочку! — Фея в белом повернулась к Изулену. Потратила драгоценное время на эти высокопарные слова и ободряющую улыбку…

— Сзади! — заорал Изулен.

Она выстрелила белым лучом, не оборачиваясь, и конечно, не попала. Взгляд Изулена на миг задержался на подлетавшей птице — Кэаль Справедливая, да у этих тварей по одному глазу, и тот на лбу! Удар крылом — и фея отлетела в сторону.

Птицы налетели на Изулена, как буря из перьев и острых когтей. Он ударил наугад, кого-то ранил, мелькнула птичья лапа, едва не попав ему в глаз. А затем Изулена облепили и оторвали от Анфигрены. Он закричал, срывая горло:

— Сестра, беги!

Прозвучал тоненький, страшный крик. Чей — не разобрать.

Изулена подняли в воздух — выше, ещё выше. Нож выпал из его пальцев, башмаки слетели с ног вместе с обмотками.

— Сестра! — крикнул он снова… и напротив себя увидел Анфигрену. Её тоже подняли и держали три птицы, вцепившись когтями в платье. Изулен выдохнул с облегчением — жива! Только на щеке алела свежая царапина, и один башмак еле болтался на ноге. Мелькнула тревожная мысль: что нужно от него и сестры этим одноглазым тварям?

Пленников понесли прочь так стремительно, что Изулен едва успел глянуть вниз. Фея в белом лежала неподвижно, остальные сражались с десятком птиц.

Анфигрена всхлипывала. Потоки воздуха били Изулену в лицо, не давая сказать ни одного доброго слова, чтобы утешить сестру. Всё из-за проклятых фей! Всё они виноваты!

Стало гораздо холоднее — пленников несли к горам, и как помнил Изулен из короткого школьного обучения, это должны быть Герийонские горы. Дрожа от ветра в своей простой домотканой рубахе и штанах, Изулен часто глотал воздух, и в голове у него вертелось: «Кэаль, помоги, помоги, Кэаль, помоги…»

Свет Золотой Звезды медленно тускнел — скоро она уступит место Алой. Внизу показалось тёмное отверстие в горе — должно быть, пещера. Птицы стали снижаться так быстро, что у Изулена перехватило дыхание. Его сбросили на землю, и он ушиб себе локоть, да так, что в глазах потемнело. Ничего, пустяки! Неподалёку пискнула сестра — и, вскочив на ноги, Изулен рванулся к ней. Анфигрена сжалась на земле, взлохмаченная, плачущая, в порванном на плече платье. Второй её башмак тоже слетел в полёте, и на ногах оставались только шерстяные чулки.

— Анфи, с тобой всё хорошо? Не бойся, я…

Он не успел договорить. В спину больно ткнули чем-то острым, и, оглянувшись, Изулен увидел, как подобравшаяся со спины птица угрожающе щёлкнула клювом. Все остальные хищницы полукругом встали вокруг брата и сестры, оставив свободным только один путь — в пещеру. Оттуда разило зловонием.

Изулен огляделся. Вокруг высились горы, упираясь верхушками в покрасневшее, будто залитое кровью небо. Бежать некуда, и он поднял сестру на ноги, вытер рукавом её заплаканное лицо.

— Анфи, пойдём.

Он называл её так в глубоком детстве, и кто знает, любимое ли прозвище успокоило сестру, или фальшивое спокойствие, прозвучавшее в голосе Изулена. Она вцепилась в него своей красной от холода ручонкой — надеялась, что старший брат спасёт, выручит из беды. А ведь в беде повинны не только феи, подумал Изулен, но и он сам. От этой мысли стало ещё хуже. Раньше ему не приходилось винить себя за что-либо.

— Пойдём, — твёрже сказал Изулен. Ведя за собой сестру, он сделал пару шагов и поморщился — камни кололи босые ступни. Помедлил и снова двинулся вперёд — потерпит. Анфигрена шагнула следом за ним в пещеру. Птицы сторожили сзади, острые клювы и когти наготове.

Едва глаза привыкли к полумраку, Изулен разглядел посреди пещеры кучу чёрного тряпья на полу. Перевёл взгляд направо — там был огромный плоский камень, а на нём стояли пузатые стеклянные сосуды. Один был заткнут тряпкой, в другом плавал предмет, похожий на миниатюрную голову. Что было в третьем сосуде, Изулен уже не интересовался.

— Не смотри, — велел он сестре и перевёл взгляд налево. Тут был котёл… и рядом с ним стопка высушенных костей. Неужели человеческих?!

— Я говорил: притащить её. Девчонку, — Изулен вздрогнул, когда тишину пещеры, кроме взволнованного дыхания Анфигрены, нарушил ещё и громкий голос. — Он-то мне зачем?! Безмозглые курицы вы, а не дети Мааль!

Изулен невольно отступил, когда груда чёрного тряпья поднялась с пола и оказалась черномагом. Лицо его было скрыто повязкой, на голову накинут капюшон плаща, а на руки надеты тёмные перчатки — то ли серые, то ли коричневые, Изулен не мог точно сказать. Ему не понравился голос черномага — высокий, неестественный, с капризными нотками.

— Девчонку, — повторил Изулен и крепче сжал руку Анфигрены, не собираясь отдавать её черномагу. Пусть только попробует схватить! — Зачем тебе моя сестра?

— Чтобы её кое-куда отправить! — хихикнул незнакомец. — Надеюсь, ты не возражаешь?

В пещере и так было холодно, а теперь у Изулена вовсе мороз пошёл по коже.

— Куда отправить?! Я слышал, черномаги не трогают тех, кто не сделал им ничего плохого!

Не отвечая, черномаг махнул птицам рукой в перчатке. Мол, берите его! Изулен выпустил руку Анфигрены, бросился к сосудам на камне и швырнул первым же попавшимся в налетевшую птицу. Её снесло с пути.

— Взять его! — раздался вопль.

Изулен швырнул второй сосуд, с головой внутри, в черномага, но тот ловко увернулся. Сосуд ударился о стену, разбился. Запахло чем-то мерзким, похожим на вонь мертвеца. Среди осколков на полу зашевелилась голова — Изулен с ужасом подумал, не фея ли это была, — и с предсмертным вздохом замерла. В пещеру ворвалось ещё несколько птиц.

— Стоять! — взвился голос черномага. Он схватил за руку Анфигрену, та попыталась вырваться, но безуспешно. — Иначе я…

Изулен не дослушал и швырнул в него третий сосуд. Черномаг увернулся и отпрянул, таща за собой плачущую девочку. Сосуд покатился по земляному полу, исчез в полутьме. А проклятые птицы накинулись на Изулена, больно хлопая крыльями по лицу. Отбиваясь от них, он уже ничего не видел. Его одолели, повалили на пол и принялись клевать со всех сторон. Боли стало так много, что Изулен даже не мог кричать. Попал ли он в черномага? Попал ли?

Проваливаясь куда-то в бездну и слыша издалека визгливое: «Оставьте его! Теперь он уже не помешает!», Изулен понял, что промахнулся.

Глава I

Посреди пустоты соткались две незримые силы: справедливая и несправедливая, Кэаль и Мааль. Они создали мир и всё, что в нём, и закон Великого Равновесия. Минуло с тех пор двадцать пять столетий, и не было ни одного дня, чтобы не сошлись в бою те, кто за справедливость, и те, кто против неё.

«Лэн, сзади!» — прозвенел голос Айи — говорящей палочки — в ушах юного фея, и, развернувшись, он увидел хибри. Полумедведь, получеловек с рычанием замахнулся огромной волосатой лапой. Лэннери в один миг осознал: если он промедлит, то хибри сметёт его кулаком, будто ничтожную муху, со своего пути. Нацелив палочку на хибри, Лэннери выкрикнул первое заклинание, которое пришло ему в голову:

— Соом-ну!

Призрачное сияние окутало палочку и исчезло. Хибри замер. Его маленькие круглые глазки сделались сонными, лапы опустились. Он лёг на землю и захрапел. Лэннери смотрел на него, держа в руке палочку — ноги хибри были человеческими, с заскорузлыми пятками. Эти чудовища выглядели по-разному: одни до пояса — звери, а ниже пояса люди, как спящий хибри. У других могли быть человеческие лица, но звериные или птичьи тела — или наоборот.