Страница 20 из 28
— Чтоб тебе пусто было, ведьма клятая, — ругнулся человечек. — Ладно, будет тебе клятва. Но если что пойдёт не так — сама виновата будешь. Именем короля всех фейри благого двора клянусь, что проведу тебя и твоих спутников на пир званый, что в холмах проходит. Довольна, бестия хитрая?
— Ещё как! — подтвердила я, заклятие развеивая. — Сейчас разбужу друзей своих верных и… О, Кий, ты уже встал?
— С вами поспишь, — усмехнулся Кий, глаза потирая. — Голубушка, что это ты посреди ночи учудить вздумала?
— Пир нежити местной посетить страсть как хочу, — созналась я. — Вот и проводника для нас туда уже выбила. Ты же пойдёшь со мной?
— Куда я от тебя денусь, глупенькая, — усмехнулся сын Кощеев, на ноги поднимаясь. — Веди в холмы нас, домовой заморской!
— Я — брауни! — оскорблённо пробормотал человечек, направляясь к дверям амбарным.
— Брауни-шмауни, — покачал головой царевич, за ним следуя. — Все вы одно — нежить поганая.
— Хорошо сказано, — раздался за спинами нашими голос Владимиров. — Только вы никого не забыли, случаем?
— Будить не хотели, — покривила душенькой я.
— Ой, не врала бы ты, Яшка, — отмахнулся от моих оправданий Владимир-колдун. — Делиться блюдами заморскими не хотела, как пить дать.
Я насупилась, голову в плечи вжала и к выходу скорёхонько зашагала. Не люблю я потому как догадки разные, от истины недалёкие!..
***
Хоть домовой заморский и дал нам клятву страшную, всё равно время от времени обманывать пытался. То с девами хохочущими на полянке станцевать предлагал, то на свет огоньков блуждающих заманить пытался, а то и вовсе в чащу непроглядную свернуть норовил.
Так что приходилось мне отвешивать ему пинков живительных, для головы прояснительных, дабы он о назначении своём не забывал и куда не надо не сворачивал. Брауни злился, повизгивал, но исправлялся. Впрочем, совсем скорёхонько ум за разум у него опять заходил и всё повторялось вновь.
Сердобольный Иван-царевич пытался было меня урезонить и говаривал что-то о жестокости, но я на его увещевания не реагировала. Чай не первый год в лесу живу, успела понять, как с нежитью обращаться надобно.
Кий же с Владимиром в сторонке держались и в перепалки наши не встревали, терпеливо ожидая, когда их к холму выведут.
— Вот он, холм наш! — зло буркнул брауни заморский, подводя нас к холму небольшому, травами зелёными заросший. — Проходите, чувствуйте себя как дома, тьфу! Или не чувствуйте. Сделка-то моя выполнена, а как внутрь попасть — сами разбирайтесь!
С теми словами человечек злобный открыл вход с себя росточком и внутрь шмыгнул. А проём стал сужаться, так и норовя закрыться.
Просчитался наш горе-проводник, просчитался!
Взмахнули мы с Владимиром руками, слова прошептали и стал проход в размерах увеличиваться, пока с рост человеческий не стал. У домового английского, который всё это время из холма на нас пялился, так челюсть и отвисла.
— Нельзя недооценивать силу колдунов русских! — произнесла я наставительно, и первая в холм тот шмыгнула.
За мной последовал Кий, Ивашка и Владимир. Он же и прикрыл вход, чтоб никто чужой за нами не посмел зайти. Домовой английский, проводником нашим бывший, давно уже сбежал от нас, так что приходилось самим по туннелям подземным пробираться.
Было, впрочем, это несложно, так как пир был шумный и весёлый. Аж до нас звуки долетали. Потому шли мы быстро, уверенно и вскоре достигли цели намеченной: большой, каменной залы, где были девы нарядные и светлые, а господа вежливые и знатные.
Токмо больше чем господа с господарками меня поразил стол: длинный-предлинный, он ломился от яств всяческих. Переглянулись мы с друзьями и, не сговариваясь, за стол тот сели и стали еды себе накладывать не стесняючись. Один только Кий не ел ничего и всё по сторонам поглядывал подозрительно.
«Неголодный, значит», решила я и сосредоточилась на брюхонабивании.
Иван-царевич от меня не отставал и кое в чём даже перегонял. Владимир-колдун тоже чего-то там подъедал, хоть и не так активненько. Веселились, в общем, как могли и чем могли. А потом музыка враз смолкла и обратили девы с господами в нашу сторону лица злобные:
— Люди здесь! Пришла пора их съесть! — тоненько прокричал кто-то.
И обратились девы старухами страшными с клыками длинными, а господа в стариков когтистых соответственно. Так что пришлось нам из-за столов повскакивать да к выходу рвануть скорёхонько.
Кий, словно знавший, что тем всё и кончится, схватился за меч и ввязался в битву неравную, бросив напоследок нам: «Бегите, я их задержу!» Однако ж остаться без Кия мне совсем не хотелось, так что и я колданула маленько, дабы твари мерзкие от нас поотвязывались.
Сама же схватила Кия одной рукой, Ивашку — другой, Владимира-колдуна толкнула перед собой и побежали на поверхность мы, нечистью заморской подгоняемые. Насилу выбрались и сразу в травку — бряк! — с коликами животными. Вслед же доносились слова странные, в пение сливающиеся:
Коль будешь ты волшбу творить,
Заклятья разные мутить.
То сердце в камень обратится,
И век ходить тебе в девицах.
— Почему сразу я? — простонала я, держась за живот и по травке-муравке от безысходности катаючись. — Мы же все ели… Все нарушали! Ох-х, люди добрые, помираю я!
— Это всё от жадности, — вздохнул Кий, присаживаясь рядом и кладя ладонь хладную на лоб мой.
— Надо было раньше сказывать, — вторил Иван-царевич, запуская руку в карман. — Впрочем, для хлеба с колбаской, со стола стащенного, в моём брюхе всегда место отыщет… Батюшки-светы! Что это? Черви…
Ивашка вытащил из кармана хлеб заплесневелый, по которому ползали червячки, жучки и даже паучки. Тут уж меня замутило и, откинув со лба ладонь Киеву, ринулась я за камешек ближайший. Сюда же, не сговариваясь, устремились и други мои сердечные, такие же зелёненькие и измученные.
— Надеюсь, это вас хоть чему-то да научит, — крикнул нам вдогонку Кий.
Однако слова его мудрые очень быстро потонули в звуках непотребных, в очередной раз доказывающих, что головы у нас садовые и сами мы далеко не учёные.
========== Глава 6. Беда пришла, отворяй ворота! ==========
— Э-ге-гей, стражнички! Э-ге-гей, родимые! — прокричала я, прижав для вящей важности руки ко рту. — Мост-то через ров опустите! Нам, путникам завзятым, из земель русских прибывших, перейти на другую сторону как-то надобно, чтоб царевну вашу засватать!
— У принцессы Рианы сегодня не приёмный день, — из слухового оконца высунулась всклокоченная голова. — Попытайте счастья позднее. И дары королевские не забудьте, без них ничего у вас не получится.
— Какие ещё дары-шма… — договорить я не успела, так как царевич Иван в сторонку меня отодвинул и сам вперёд вышел.
— А почём нам знать, что за стенами каменными именно царевна находится? — Ивашка скрестил руки на груди и кинул на голову взгляд хмурый. — Может, самой царевны там и нет давно, а сам терем захвачен супостатами погаными, кровушки русской жаждущими?
— Это он чего? — прошептал мне на ухо Владимир-колдун, ситуации не разумеющий.
— Умом их обставить пытается, вестимо, — дёрнула плечиком я. — Вот только у Кия нашего всё лучше вышло бы.
Голова промеж тем из окошка исчезла и появилась уже на стене крепостной, причём вместе с туловищем. Одета «голова» была в пластины железные, а в руках сжимала нечто странное, на копьё и на топор одновременно походившее.
Хмуро уставившись на нас, она нам топорокопьём погрозила и молвила:
— За такие слова и на эшафот угодить можно! Потому я сделаю вид, что не слышал ничего. Так что ступайте своей дорогой, путнички, и не возвращайтесь, пока на соискателей нормальных походить не будете.
— Ах ты!.. — задохнулся от такой наглости царевич. — Да ты!.. Да я!.. Вот скажи мне, Киюшка, что я сейчас не так сделал-то?
— Всё, — кратко отозвался Киюшка, вперёд выдвигаючись. — Ничего, сейчас мы всё исправим.
— Нет уж! Исправление — это по моей части, — воодушевилась я, делая пасс рукою. — Пробормочу слова колдовские, так мост сам собою и опустится. Вот увидите!