Страница 50 из 119
Еолония жила. И даже имела наглость развиваться.
Были лишь несколько безуспешных попыток принудить к послушанию силой. Но эти попытки лишь показали, что гриндеры стали куда более сильными, чем даже сами Светлые. И что они полны решимости отстаивать свой новый дом до конца. И надменные сородичи, кажется, по сей день не принимают столь простой мысли, как какое-то объяснение их собственной ошибки.
Но прошли десятилетия, а затем потянулись столетия, и империя гриндеров разрослась. В их владениях оказались несколько десятков планет, которые, правда, были более суровыми, чем родные миры Светлых. Тем не менее, домоседами Тёмные давно уже себя не считали, и поэтому совершенно не были привязаны к своим новым домам. Скорее их образ жизни можно было бы охарактеризовать, как кочевой. Или пиратский.
Миала, как и все Светлые, презирала, и даже можно сказать, ненавидела гриндеров. За их безрассудность, за их авантюрность, за их сознательное нарушение устоев Жизни. За их неприятие вообще каких-либо древних и мудрых Устоев. А люди же, большинстве своих поступков, только гриндеров и напоминали.
Однако теперь в мировоззрении Миалы что-то поменялось. Неуловимо, но девушка довольно отчетливо понимала, что теперь она не сможет относиться к гриндерам с тем презрением, которое она испытывала к ним раньше. Изучая Жизнь в своём Институте, она всегда восторгалась её безупречностью и вездесущностью.
Но она никогда не задумывалась над одной простой вещью: как эта жизнь вообще добилась этой самой вездесущности и совершенства, если она развивалась в мире боли, страданий и смерти? Какой способ она для этого использовала? Не дипломатию же!
За всю свою жизнь Миала ни разу не задала себе столь банальный вопрос, который буквально лежал на поверхности. И, как теперь убедилась Сестра Жизни, никто из Светлых не задавал этот вопрос тоже.
Теперь же на её глазах вершилось восхождение Жизни к своему пьедесталу, и восхождение то обеспечивали не фейны. Его обеспечивали именно лживые, нелогичные, бестолковые и абсолютно ненадёжные представители молодой расы людей. Единственным плюсом в их откровенной тупости являлось такое качество, как упорство. Или упрямство, если быть совсем уж точным. Очень часто девушка замечала, что чем безнадёжнее условия вокруг, тем озлобленнее и ожесточённее становились люди.
Они буквально отказывались признавать, что всё уже кончено: столько раз силы робота клали их на лопатки, и всё равно эти существа находили в себе резервы на то, чтобы побольнее укусить обидчика, сломать ему всю игру и даже однажды уничтожить самого Тактика. Люди делали это с какой-то шизофренической маниакальностью, просто поставив себе целью если не победить, то хотя бы измотать противника.
Биосы на её памяти не победили ни разу в этой войне. Вчистую не победили. Масштабно так, с обязательным расплавлением Тактика в серебристые сопли. Даже когда Магор лично разрезал Тактика своим боевым кинжалом – и то это не являлось победой. Тактик в тот раз попросту сжёг весь их отряд, что явно и являлось его основной целью. Они никогда не побеждали, но только теперь Миала поняла, что, если бы не упорство людей, именно данный Тактик уже давно размазал бы всех биосов тонким слоем по поверхности Мантии.
На каждую победу робот всегда тратил одну из своих задумок, ни разу при этом не повторяясь. И эта тактика приносит ему свои плоды: впервые враги поменялись местами – биосы, привыкнув к предсказуемости робота, сами превратились в роботов, которых легко просчитать. А кибер высшего приоритета, отказавшись от вшитых алгоритмов ведения боя, сам того не заметив, стал биосом... стал человеком...
Миала резко села на кровати. Столь неожиданная для неё мысль лишь для неё неожиданной и была. Одновременно с этим, она поняла и другую, более обидную для фейна вещь: остальные люди давным-давно уже поняли эту концепцию. Она вспомнила слова Фелтинора, который говорил, что, если окажется, что против них воюет не просто тактический мех, а самый настоящий искин, класса «Альфа», то они неизбежно проиграют. Потому что только класс «Гамма» по степени развития приравнивается к относительно умному человеку, а уж «Альфа» был где-то на уровне гения. Во второй степени.
Но заставила вскочить её как раз не эта мысль.
Мед-коммандер никогда не задумывалась на эти темы. За все свои сто тридцать с лишним лет она никогда даже не размышляла над такими аспектами, как иное мышление. Через её руки прошли тысячи, десятки тысяч существ самых различных видов, и ни об одном из них она не думала, как о чём-то уникальном. Всё, что ей требовалось от них – это их соки.
- Я всегда проводила над ними опыты с интересом, каждый раз меняя условия и методы проведения эксперимента... Теперь Тактик делает то же самое, - вслух прошептала она.
Она вспомнила Аэса.
Она вспомнила Линею.
Она вспомнила Кайта.
Она много кого вспомнила.
Все они были ее экспериментами здесь, на Триере. И почти все из них оказались неудачными. Но самым провальным стал как раз последний, когда в ее руках находился Кайт, и она не смогла ему помочь.
Потому что она даже не пыталась этого сделать, считая себя намного выше той особи, которая значится в реестре «Земляне».
Миала чувствовала, что, под гнетом огромного числа ошибок, которые она только что осознала, из глубин самой Древности в ее душе поднимается нечто такое, о чем даже вспоминать было страшно, не то что думать об этом всерьез.