Вторжение

Командир и бортинженер промолчали. А у трапа их уже ждал начальник штаба Северного флота Михаил Яцык со свитой из паркетных шаркунов. Вице-адмирал был очень недоволен и даже не пытался это скрывать. Его бравурный доклад председателю правительственной комиссии Илье Иосифовичу Кацнельсону, отдыхающему после долгого перелета Сочи-Москва-Североморск в капитанской каюте крейсера Петр Великий, был безнадежно испорчен.

И, по мнению Яцыка, виноват в этом был экипаж Бестора.

Запыхавшийся Вася Славин доволок тридцатикилограммовый снаряд до места, где были разложены остальные извлеченные из грунта боеприпасы, осторожно положил его на кучку песка и обессиленно уселся рядом.

– Все, последний…

Рокотов оторвался от карты и посветил лучом фонарика на собранный арсенал.

Шестнадцать снарядов от стапятидесятидвух-миллиметровой гаубицы, девять мин от двухсот-сорокадвухмиллиметрового минономета, два десятка килограммовых тротиловых шашек, бухты кабеля в синей и черной оплетке, семь динамо-машин, три радиовзрывателя.

– Не кисло, – Влад достал сигареты и перебросил их Славину. – Только подальше от боезапаса отойди… Интересно, кто ж сюда это все приволок?

– На горбу столько не притащишь, – заявил носатый очкарик Рудометов. – Явно машину подгоняли. Причем не чечены, а наши. Со склада мины со снарядами вывезли и тут поблизости на что-то обменяли. Зуб даю – на водяру. А чичики схрон устроили…

– Точно, – согласился Веселовский.

– Я бы в нашей армии первым пунктом устава поставил запрещение торговых операций с противником на поле боя. По примеру израильтян, – проворчал Рокотов. – Совсем головой не думают.

– А торгашам-то что? – хмыкнул Рудометов. – Не их же подрывать будут. Они приехали и уехали. Следующую сделку где-нибудь в другом месте назначат…

– Козлы, – подвел итог Миша Чубаров.