Вторжение

Авторитет.

Левую руку украшало изображение тигриной морды на тыльной стороне ладони. В зоне принадлежал к отрицаловке.

Никита нехорошо улыбнулся подмигнул Владу.

– Ща все будет!

Шарипов почувствовал, как лезвие ножа вспороло его брюки, и забился, пытаясь перевернуться на спину.

– Я тебя в попу – вжик!

И ты больше не мужик! – пропел Филонов.

Бахтияр истошно заорал.

Никита резко расстегнул молнию на вороте комбинезона.

Лежащий вниз лицом Шарипов сей звук идентифицировал как расстегивание ширинки и забился еще пуще.

Филонов поднял с земли короткое округлое полено и пощекотал им сведенную судорогой задницу гордого вайнаха.

Рокотов посильнее прижал Бахтияра к земле, не давая ему обернуться.

– Я тоже буду, – поддержал Никиту Веселовский и вжикнул молнией на кармане своего комбинезона. – Давай разыграем, кто первый.

– Можно, – громко согласился Филонов. – Монетка есть?

– Грязные свиньи!!! – завизжал Шарипов. – Собаки!!!

– Не суетись, – Влад вдавил лицо чеченца в траву. – Мы же не звери. Даже вазелин приготовили.

– Не хочу вазелин! – притворно заныл Веселовский. – Не те ощущения!

Филонов зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться, и показал Алексею кулак. Веселовский пожал плечами.

– Я все скажу, что вы хотите! – зарычал Шарипов, безуспешно пытаясь вырваться из железной хватки биолога.

– Вот это другое дело, – обрадовался Рокотов. – Погодите, ребята… Наш гость испытывает жгучее желание поделиться с нами своими мыслями. Так сколько человек в отряде?

На глубине восьмидесяти пяти метров, когда спасательный аппарат Бестор пошел по пологой дуге вдоль зарывшегося носовой частью в ил корпуса Мценска, в переплетении трубопроводов мини-подлодки что-то щелкнуло.

– Стоп машина! – рявкнул командир Бестора.

Механик мгновенно опустил вниз тумблеры реостатов. Гул трех электродвигателей стих.

– Давление?

– Норма, – бортинженер обвел глазами шкалы приборов.

– Балласт?

– Норма.

– Батареи?

– Норма.

– Напряжение?

– Норма…

– Аварийный запас?

– В порядке.

– Температура в системе?

– Нормальная…

– Тогда что это было? – командир прислушался.

– Хрен его знает, – мрачно выдал механик. – Посудине сто лет в обед. Где-то пробило…

Бестор по инерции прошел еще три десятка метров над еле видным в свете прожекторов серым корпусом АПРК и остановился возле паруса рубки, правая часть которой была смята страшным ударом форштевня авианосного крейсера Адмирал Молотобойцев.

Из ила совсем рядом с субмариной торчала оторванная и искривленная рулевая лопасть.

Это погружение было уже четвертым за сутки.

В преддверии подхода норвежского судна с командой глубоководных водолазов активность спасательной операции возросла. Глубоководные аппараты работали без перерыва, но результата не было.

Несмотря на то что лодка лежала на дне с минимальным левым креном в три градуса, надежно пристыковаться к люку так и не удавалось. Бестор и два Приза раз за разом садились на комингс-площадку, закреплялись, начинали качать воду и спустя час совершали отстыковку, когда кончался запас энергии в старых изношенных аккумуляторах.

Вода из переходного тоннеля не уходила.

Помпы работали с полной нагрузкой, но с тем же успехом их могли и не включать. Форштевень Адмирала Молотобойцева пропорол не только прочный корпус в районе второго отсека атомного крейсера, он еще взрезал трубопроводы экстренной продувки аварийной системы. Так что помпы просто перекачивали забортную воду.

Заявления командования ВМФ о том, что в операции на Баренцевом море используются новейшие глубоководные аппараты, было ложью. Как и почти вся информация, предоставляемая обществу по факту аварии подводного ракетоносца. Спасательные снаряды были выпущены в начале восьмидесятых годов, давно выработали свой ресурс и держались на плаву лишь за счет энтузиазма экипажей и бесконечных ремонтов.

Но адмиралам на техническое состояние аппаратов было плевать.

Их гораздо более заботили возможности перепродать выделяемое кораблям топливо, списать тонны цветного металла и получить откат от фирм, коих они привлекали в качестве посредников при закупках продовольствия для личного состава.

На бумаге спасательные службы были обеспечены всем необходимым. В реальности – финансировались на пять процентов от необходимого объема вложений и постоянно сокращались. Из семи вспомогательных судов Северного флота к месту аварии Мценска смог выйти один Михаил Руднев. Остальные шесть остались стоять у причалов Мурманска и Североморска. Полузатопленные, проржавевшие, с выбитыми стеклами иллюминаторов, с болтающимися на провисших тросах бесполезными спасательными аппаратами…

– Технический баллон! – бортинженер подскочил в своем кресле и ткнул пальцем в круглый белый циферблат, по которому медленно ползла черная стрелка.

– Продуваемся! – командир схватил микрофон. – Экстренное всплытие! Прием!

Бестор затрясло, в балластных цистернах зашипел воздух, свет в рубке мигнул, и аппарат с небольшим дифферентом на нос рванулся вверх.

Механик и бортинженер вцепились руками в подлокотники кресел.

Спасательный снаряд выскочил на поверхность в пяти кабельтовых от борта – Михаила Руднева и закачался на волнах.

Бортинженер крутанул штурвал внешнего люка и распахнул крышку.

Совсем рядом с всплывшим аппаратом взревел мотор катера, и в море плюхнулись трое аквалангистов в черных утепленных комбинезонах.

Бортинженер по пояс высунулся из рубки.

– Что?! – перекрикивая ветер, завопил старший спасательной команды, свешиваясь через борт катера.

– Пробило трубопровод техзапаса! – накатившая волна швырнула в лицо бортинженеру россыпь соленых брызг. – Еще б минута – и кранты!

– Эх, мать его! – руководитель спасателей стукнул кулаком по ограждению борта.

Аквалангисты быстро продели тросы в проушины на носу Бестора и катер подтащил снаряд к Михаилу Рудневу, где у кранов столпились матросы и технический персонал. Экипаж аппарата перебрался на катер. – Финита, – сквозь зубы процедил механик, кутаясь в поданный кем-то сухой ватник. – На сутки ремонта, если не больше. Отплавались…