Страница 8 из 10
– Может, кто-то и там живет, но многие, я думаю, живут в цирке в вольерах для животных-артистов. Кстати, и люди-артисты тоже часто живут в цирке или около него, в вагончиках, например.
– Да?! – только и вырвалось у Лики. Это известие ее явно поразило.
Она продолжала внимательно наблюдать за тем, как собачки вальсировали на арене, но думала о том, можно ли жить в вагончике с собаками, если в их отдельной двухкомнатной квартире невозможно развернуться, когда там живет четверо. Она попыталась представить, что она сама живет в вагончике, и у нее это не очень получилось – там же не будет ни стола, за которым можно рисовать или рассматривать иллюстрации, ни книжных шкафов, куда книги следует убирать на ночь, там все точно будут «друг у друга на головах», как говорит бабушка Мила, да и собаки еще! Да, нелегкая у них жизнь…
Номер закончился, дрессировщица – хозяйка собачек раскланялась и грациозно удалилась. За ней последовали ее питомцы, самого маленького из которых она унесла под мышкой.
На арену выбежали два клоуна. Один – рыжий, в ботинках не по размеру, клоунском комбинезоне и широкополой шляпе, другой – почему-то одетый в костюм Карлсона. Между клоунами начался какой-то диалог, суть реплик которого Лике была не совсем понятна. Она было обернулась к деду Леве спросить, о чем говорят на арене и почему все хохочут, но тот и сам смеялся, и она подумала, что, наверное, не важно, что они выкрикивают своими сорванными голосами, важно, как они роняют друг друга и отбирают друг у друга какие-то обручи и шелковые носовые платки. Клоуны они, одним словом, у них такие роли.
Но вот следующий номер оказался совсем другим. На арену выскочили молодцеватые парни, кто коренастый, кто совсем худенький, и пара стройных девушек небольшого роста. За ними появились их помощники с какими-то блестящими металлическими палками в руках.
– На арене лауреаты международных конкурсов, братья и сестры Куницыны! – раздался торжественный голос конферансье.
Лика с интересом следила за тем, как под ритмичную музыку, напоминавшую популярную мелодию летки-енки, из блестящих палок на арене быстро построили лестницы. Их оказалось несколько – разной длины и с разным количеством ступенек-перекладин, но они ни к чему не крепились, а каким-то образом удерживались в нужном положении самими артистами. И вот уже лауреаты международных конкурсов ловко взбирались на лестницы, перепрыгивали с одной на другую, жонглируя булавами и тарелками. А под конец они взгромоздили все свои лестницы на самого крепкого из братьев, а сами повисли на перекладинах. При этом девушки на весу вращались на крюках, мертвой хваткой вцепившись зубами в прикрепленные к крюкам каучуковые пластины. Потом все легко соскочили, стали раскланиваться, на их молодых лицах расплывались счастливые улыбки, а конферансье все не давал им уходить, снова и снова вызывая на поклон.
Номер Лике понравился, особенно блестящие костюмчики с коротенькими юбочками-пачками, в которые были одеты сестры.
– А они действительно одна семья? – спросила Лика в антракте. – Они же совсем не похожи друг на друга.
Это было сущей правдой, потому что даже из шестого ряда, где Лика со Львом Андреевичем сидели, было видно, что один из «братьев» был скорее армянином, а другой – казахом.
– Это такая цирковая традиция, – не спеша ответил Лев Андреевич. – Раньше цирковые династии действительно состояли только из кровных родственников, а сегодня артисты, приготовившие номер и выступающие вместе, как один коллектив, работают под одной фамилией как под брендом.
Лика на мгновение нахмурилась – слово «бренд» было непонятным, но она повторила его про себя несколько раз и решила, что если «под брендом» работает коллектив, то это должно означать, что каждый отвечает за порученное ему дело и все они стремятся к общему результату. Это ей как раз было понятно.
– То есть это как коллектив авторов… да, дед? – уточнила она.
– Конечно, – засмеялся Лев Андреевич. – Вот видишь, ты все правильно поняла. Коллектив авторов готовит монографию, а династия Куницыных – акробатический номер. Тебе номер их понравился?
– Да. Но на афише это как-то не так выглядело… – засомневалась девочка.
– Ну-ка давай посмотрим еще раз, – сказал дед Лева, и они подошли к яркой афише, красовавшейся в самом центре фойе. – Вот, видишь, на афише не Куницыны, а Верховцевы. Они – воздушные гимнасты и выступают с гастролером, их номер будет показан во втором отделении.
В антракте зал опустел, многие вышли в фойе, где можно было и лимонаду выпить из бумажного стаканчика, и бутерброд с сыром съесть, да и просто так походить. Например, можно было подойти к артистическому выходу на арену и даже заглянуть туда, в сам цирк, где была пестрая суета, где каждый что-то на ходу репетировал и откуда пахло прелыми опилками.
А на арене в антракте производились какие-то загадочные действия. Например, появилась довольно крупная сетка, и ее растянули над ареной на высоте человеческого роста. Затем прожекторы стали пробовать освещать «воздушную» арену, то есть пространство между куполом и сеткой, и оказалось, что выше сетки метров на пять, наверное, натянуты канаты между двумя вышками-опорами, закрепленными по бокам арены. Но самое удивительное было в том, как показалось Лике, что из-под купола спустились качели. Дед Лева сказал, что они назывались трапецией.
Номер «Воздушная феерия» был действительно очень зрелищным! Как потом поняла Лика, он был гвоздем программы, и именно его приходила увидеть публика, причем многие зрители делали это не один раз!
– Встречайте королей полета, воздушных гимнастов непревзойденной династии Верховцевых! – громоподобно оповестил конферансье.
Раздались уверенные, продолжительные аплодисменты. Затем публика притихла, будто собираясь с силами для главного эмоционального переживания этого воскресного дня.
Свет погас, оркестр заиграл бурное вступление, и на арене под сеткой в ярком луче прожектора оказались сразу несколько артистов, стоявших группой. Все они были в темно-лиловых шелковых плащах, воротники и подолы которых были густо расшиты серебряными блестками, и цилиндрах в тон. На всех были мягкие сапожки цвета лаванды и черные полумаски – точно такие, как у Мистера Икс, лирическая история которого Лике была известна.
Под звенящие звуки оркестра, провожаемые ни на секунду не отпускавшим их слепящим лучом, артисты одним движением сбросили на руки подоспевшим клоунам свои плащи и цилиндры. Не отрывая глаз, зрители следили за тем, как воздушные гимнасты Верховцевы – шестерка мужчин и женщин, одетых в облегающие светло-лавандовые костюмы-трико, все сплошь расшитые блестками, – проворно залезали по веревочным лестницам на платформы, на мощных опорах укрепленные по обеим сторонам арены.
Снизу за передвижениями Верховцевых наблюдал конферансье, и когда под мелкую барабанную дробь, завершившуюся всплеском литавр, гимнасты синхронно исполнили эффектный жест приветствия, его усиленный микрофоном голос, вновь заставил публику прийти в движение.
– На арене нашего цирка! Только сегодня! Только для вас… Великолепный и неподражаемый покоритель ваших сердец и нашей воздушной арены, звезда цирка Венгерской народной республики Ференц Фрай!
Раздался шквал аплодисментов, и Лика увидела, как в яркое пятно неонового света вошел еще один воздушный гимнаст.
На нем не было плаща, он не носил цилиндр или маску, он и так очень выгодно отличался от казавшихся в сравнении с ним чрезмерно мускулистыми королей полета Верховцевых.
Невысокий, стройный юноша был невероятно хорош! Его темные волнистые волосы были искусно уложены, лицо поражало правильностью черт и умеренностью нанесенного на него матового грима, его жесты были исполнены благородного артистизма. Костюм венгерского воздушного гимнаста если и переливался блестками, то они были такими же черными, как его трико из плотной лайкры, лишь на груди расшитое серебряным шнуром на манер гусарского мундира.