Страница 8 из 13
– Отвянь!
Дама попыталась отстраниться. Мужчина не сдавался, крепче прижимаясь к подруге.
– Не вкуриваешь? Отвянь, говорю!
Женщина повернула измятое пьянством лицо к неудачливому кавалеру. В лучах костра Виру заметил, при каждом слове из беззубого рта брызжет слюна.
– Да ладно, Маха! Идем … – продолжение фразы блогер не расслышал. Долговязый галантно склонился к дамскому уху.
– Нет! Не раздупляешь что ли? – женщина снова оттолкнула ловеласа. Но сделала она это неохотно, дослушав трепетный шепот. Ясно, ее противление театрально преувеличено.
Виру усмехнулся. Незатейливый флирт двух отверженных. Неожиданная мысль блеснула в ночи простотой. «Любовь не имеет ничего общего с красотой! Эти понятия соревнуются в субъективности! Однозначно одно: и любовь, и красота в состоянии спасти лишь идеальный мир. Хотя чего его спасать если он идеальный? Наш же современный, далекий от совершенства мир удерживает от падения страсть – животный инстинкт размножения»
Из-за пылающей бочки, появился мужик в шапке ушанке. В свете пламени Виру разглядел на щеке ужасный шрам. От подбородка к виску под шапку простиралась старая рваная рана. Когда мужчина заговорил, блогер понял, это тот самый голос из невидимой темноты. Именно его слово имело окончательное значение в этой маргинальной компании. О том, что главный здесь он говорил и его внешний вид. Относительно чистая, а главное целая, хоть и не новая куртка, джинсы, высокие, теплые ботинки. Шапка ушанка смотрелась нелепо. Зато мужчина не мерз как остальные.
– Есть курить? – спросил он, присаживаясь на корточки.
Блогер достал початую пачку сигарет и протянул мужчине.
– Можно две? – спросил тот с напущено наглой вежливостью.
– Бери все, – уступил Виру. Со «старшим» необходимо «дружить»
– Благодарствую!
Мужчина закурил. Встал. Прошел куда-то в темноту и вернулся с деревянным ящиком. Пристроив ящик рядом с гостем, сел.
– А ты Пакле кем приходишься? – спросил он, громко выдыхая дым.
– Никем, – честно ответил парень. – За меня попросили из муниципального совета. Я для них пишу.
– В натуре, можешь разначить байку этого чертогона? – он кивнул на долговязого. – Порожняк это. Всей капеллой в отказ пойдем.
– Ну, я не выдаю своих источников, – успокоил его Виру. – Да и кому сейчас интересны источники?
Мужик одобрительно кивнул. Затянулся и щелчком отправил окурок в полет.
– Правильные люди имеют правильную жизнь, – сказал он, пряча руки в карманы. – А за неправильную – имеют.
– Верно, – согласился Филя, – за беспредел по-любасу отымеют. Фарт. Помню, был у меня кореш, еще до последней ходки. Аполлинарий. Безобидный, как моя разбитая бабка…
Факел
«Боже, почему со мной?! Почему это происходит именно со мной!» Сергей вознес глаза к потолку. Подходящее определение последних событий еще не сформулировалось в его сознании.
– Нет, – неожиданно произнес он вслух. Опасливо оглянулся по сторонам.
Никто из гостей в холле отеля не обратил на него внимания. Кому в современном мире интересен человек, ведущий диалоги сам с собой? Каждый имеет право на безумство.
«Это происходит не со мной, – про себя произнес мужчина. Пересохшие губы беззвучно зашевелились. – Это с ней …» Мысль о пятилетней дочке, о его маленькой принцессе, уже который раз насосом поднимала горький комок с самого дна желудка. Поднявшись до горла, этот ком расщепился на молекулы и вырвался наружу в виде слез, брызнувших из глаз. Мужчина сжал тонкие губы и полез в карман за носовым платком.
«Перестань, слабак! – ругал он себя. – Эта дура точно что-то напутала. Или преувеличила». Ночь без сна далась Сергею дорого, и, однозначно, добавила добрую прядь седины в его редеющую шевелюру. Он увидел это утром, в зеркале лифта. Вечером ее не было.
Командировка не задалась с первого дня. Подрядчики опоздали с твердотопливными узлами когенерационной установки. Сроки сдачи теплиц однозначно придется перенести. Он, как ответственный за энергетическую часть, сделал все, что было в его силах. В конце концов, нарушения графика не его вина. И юристы компании без труда это докажут.
Накануне, войдя в уютный номер, Сергей налил себе глоток коньяка. Расположился в кресле у письменного столика, закинув ноги на полуторную кровать. Комната, хоть и не большая, но достаточно комфортная. Военная служба приучила Сергея к скромности в быту. Усталость давала о себе знать. Тяжелая голова никак не могла отдать телу приказ расстегнуть, наконец, верхнюю пуговицу сорочки, и развязать узел галстука. Предстояло еще сделать несколько звонков: в головной офис, поставщикам гребанных котловых топок и, наконец, домой, жене и дочке. Но сначала он просто обязан снять гнетущее раздражение. Иначе ругани, криков, ссор не избежать.
Коньяк приятно свел полость рта и уютным теплом разлился по телу. «В конце концов, не так все и безнадежно …» успокаивал он себя, смакуя первые симптомы легкого алкогольного опьянения. На столе задребезжал мобильник.
– Алло, Сережа! – голос жены звучал обеспокоенно.
Илона, супруга, моложе Сергея на двенадцать лет. Это его второй брак. Первый распался в, казалось, уже далекой молодости. Женился курсант Волынец на последнем курсе училища. По дурости. И друзья, и коллеги, и командиры оказались сотню раз правы, отговаривая его от столь легкомысленного поступка. Но, любовь не знает препятствий. И разума. В этом молодой лейтенант убедился сразу же после распределения. Предстояла служба на севере. Ксюша отказалась ехать в далекий гарнизон. А еще через полгода они развелись. По почте. Больше Сергей ее не видел.
Вторую, «крайнюю» жену, Сережа встретил по выходу на пенсию. Еще не старый отставной военный летчик не думал о семье. Оказавшись в отставке, они с сослуживцем выкупили небольшой цех по производству котлов. Предстояло многое перестроить, модернизировать, организовать. Да и теоретическую часть не мешало бы подтянуть. Илона заведовала канцелярией муниципалитета. Связь с ней, по началу, была для Сергея мимолетной и во многом «по расчету». До тех пор, пока не выяснилось, что женщина беременна.
Разбитое в юности сердце молчало. Разум, наученный горьким опытом, не рисовал в семейной жизни никаких перспектив счастья. Все изменила дочка. Сергей вспоминал ту секунду, когда впервые взял Алису на руки с замиранием сердца. Младенец, плотно укутанный в пеленку, истерично вопил, пытаясь высвободить из плена хотя бы одну ручку. Просторный коридор городского роддома эхом разносил этот писк. «Молодой» папаша неловко перехватил кричащий кокон из рук пышной акушерки.
– Поздравляю! – обыденно сказала женщина звонким голосом.
Почувствовав крепкие мужские руки, младенец замолчал. Алиса широко открыла голубые глаза, украшенные длинными подкрученными ресничками и пристально, глазами Бога, посмотрела на отца. Ее алые губки разошлись в широкой беззубой улыбке. Именно в тот момент Сергей и понял, эта маленькая женщина, и есть любовь всей его жизни. Ради нее он был, есть и будет. Ради этих голубых глазищ он морозился на северном аэродроме. Ради них превозмогая перегрузки в тесной кабине боевой машины, ежесекундно рисковал жизнью и здоровьем. Ради этой голубоглазой, беззубой крохи, не смотря ни на что, он будет уважать ее мать, будет заботиться о них обеих. Будет работать по двадцать часов в сутки, лишь бы главная женщина его жизни ни в чем не нуждалась. Это, наверно, и есть любовь.
– Да, Илона! – произнес он устало, поддев носком правого ботинка, пятку левого. Ноги ныли от боли. – Если не срочно, я перезвоню тебе через час.
Посмотрев на часы, Сергей поправился:
– Через полчаса. Алиску не укладывай, хочу с ней поболтать.
– Алиса в больнице, – всхлипнув, сообщила супруга.
Усталость мигом слетела. Сергей в мгновение опустил ноги и приподнялся.
– Как в больнице? Что случилось?
Вместо слов в трубке слышались лишь всхлипы и унылые завывания.
– Да не реви ты, … – чуть не вырвалось «дура», но Сергей удержался, помня об обещании если не любить, то хотя бы уважать мать Алисы. – Доложи, что случилось. Спокойно, без истерик.