Страница 18 из 33
Глускин снял с себя одежду и теперь желал проделать это с любимой. Он старался не делать резких движений, тем самым предвидя ее поведение. Эдди положил ладонь на ее хрупкое плечико. Жена вздрогнула. Глускин руки не убрал, лишь переместил ее к спине, расстегивая молнию на платье. Жених очень хотел быть нежным и аккуратным, дабы не испортить их первую брачную ночь.
-Я понимаю, как ты волнуешься, — шептал он, не смея говорить громче. — Я буду очень осторожен.
-Не… ннннадо, пожалуйста, — дрожащим голосом произнесла Блейк.
Она все так же в страхе зажималась. Балерина удерживала верх платья, стыдливо прикрывая грудь.
Эдди провел пальцами по ее спине, наслаждаясь мурашками на ее коже.
-Я буду очень осторожен, обещаю, — гипнотически шептал он, разворачивая ее лицом к себе.
Глускин разорвал оков ее рук, которым она удерживала сама себя, дав платью, наконец, упасть. Мужчина любовался ее прелестным телом, подсвеченным бледным светом луны. Он встал перед ней на колени, и его лицо оказалось на уровне ее груди. Пальцы Эдварда легли на узкую талию, а лицом он прижимался к животу.
Блейк боялась даже сделать вдох, не зная чего ожидать, и как он отреагирует на любое ее движение или жест.
Глускин вдыхал аромат, что источала ее нежная кожа, легонько касаясь ее губами. Эдди поймал беспокойные руки Виктории, уложив их на свое лицо. Она не сопротивлялась, послушно обхватив пальцами его голову.
Балерина опустила взгляд, рассмотрев его. Глускин был крупным и очень сильным, его мышцы играли под кожей, при малейшем движении, а лицо было умиротворенным.
-Милая я так долго искал тебя, — произнес он, цепляясь пальцами за ее белье.
Виктория вздрогнула и выпустила его из своих рук. Эдвард спустил с нее остатки одежды, обнажив девушку до конца. Он уложил жену на постель, откидывая ее длинные, темные волосы назад.
Блейк дрожала, и упускала слезы, теперь даже не пытаясь этого скрыть.
-Дорогая, все будет хорошо, — целовал он девушку, возвышаясь над ней. — Зачатие, как и роды, никогда не бывают легкими.
Эдвард раздвинул ее стройные ноги, спуская поцелуи ниже.
-Папочка будет очень осторожен, — продолжал он.
Его слова не успокаивали, наоборот, то о чем он говорил, только больше пугало.
Глускин чувствовал ее напряжение в трепещущих мышцах. Он поглаживал пальцами ее бедра, целуя живот и спускаясь к лобку. Его теплый язык коснулся ее нежного цветка. С губ Виктории сорвался стон. Она и сама не поняла это от страха, или ей были приятны его действия.
Эдвард улыбнулся этому, и как змея продолжил осязать ее. Теперь пальцы Виктории сжимали простыни, и Глускин не оставил это без внимания. Довольный собой, мужчина закинул ее ноги себе на плечи. Он словно змей, искушал Еву.
Виктория женщина, и ее тело отзывается на его действия, несмотря на обстановку и прочие факторы.
Яркая волна наслаждения прокатилась импульсом по ее телу, от живота и к ногам. Блейк зажала его голову бедрами, издав громкий стон. Эдди прижимал губы к эпицентру ее наслаждения, улыбаясь. Он был доволен собой, знал, что ей было хорошо. Ну, а как иначе, Виктория ведь его жена.
Глускин нависал над ней, зацеловывая жаркими и влажными поцелуями шею.
-Обними меня, — приказал он девушке.
Та, стыдясь произошедшего, не повиновалась его просьбе.
-Обними меня, — повторил он, закидывая ее руки на свою шею.
Эдвард был крупным мужчиной, балерина едва могла сомкнуть пальцы в замок, обнимая его плечи.
-Любимая расслабься, ты должна меня принять, — шептал он ей, приблизившись к преддверию ее лона. — Ради наших будущих детей. Подумай о них и расслабься, надо немного потерпеть.
Ее всхлипы только больше возбуждали его. Виктория понимала, что деваться ей некуда и будет меньше боли, если она расслабит живот. Дождавшись этого ее состояния, Глускин медленно и аккуратно вошел в нее. Блейк зажмурила глаза, поджав ноги. Эдди издал грубое рычание. Он так долго терпел и ждал, и вот, наконец, получает желаемое.
-Вот так моя девочка, — шепчет он, двигаясь не спеша. — Ты очень узкая, потерпи родная. Все ради наших детей.
Виктория терпит наполняющую изнутри боль, впиваясь ноготками в его кожу. Глускина это лишь больше раззадоривает, и он входит в нее чаще, резче и глубже.
Блейк уже не сдерживает стонов и всхлипов. Эдди зацеловывает ее скулы, губы, шею. Он сжимает пальцы на ее талии и бедрах, оставляя следы.
-Прижми меня к себе, — сквозь рваные вздохи, обращается он к балерине. — Сожми меня ногами сильнее.
Она подчиняется ему в надежде, что скоро это все закончится.
-Вот так да, — стонет он ей в ушко.
Виктория не в силах больше сдерживаться переходит на крик.
-Да, да моя девочка, — эмоции накрывают Эдварда. — Тебе хорошо? Скажи, что тебе хорошо.
Он двигается быстрее, и по его стонам, Виктория понимает, что конец близок.
Блейк старается соскочить с его члена, предотвратив то, к чему он шел. Глускин не дает ей этого сделать. Мужчина крепче прижимает ее хрупкое тельце к себе. Он делает еще пару глубоких и сильных толчков, изливаясь в нее. Его теплое семя разливается в ней. Эдвард сверх обычного обнимает Викторию, издавая томный стон. Он опирается лбом о ее висок, все так же удерживая собственный вес, не заваливаясь на нее. Выходить из нее маньяк не спешит.
Улегшись рядом с Блейк, Глускин улыбается. В своем больном воображении, он рисует какие-то известные ему одному образы и действия.
Переведя дыхание, Виктория несмело, но все же пытается подняться.
-Не вставай, — негромко обратился жених к любимой. — Ты должна лежать.
-Мне надо помыться, — еле слышно, отвечает балерина, стыдливо прикрываясь одеялом.
-Ни в коем случае, — укладывает он ее на место, заботливо укрывая их обоих. — Мы оба так старались, не для того, чтоб ты все смыла. Лежи до утра, если чего-то захочешь, скажи мне, я тебе все принесу.
Виктория как брошенный котенок сжимается в комок, сильно жмуря глаза. Страх, стыд и подавленность таятся под одеялом вместе с ней. Кутаясь в его складки, девушка искала в нем защиты. А нашла в другом.
-Иди ко мне, — шепчет кровожадный психопат, подталкивая девушку к своей груди. — Мы теперь семья и должны спать вместе.
Блейк не вырывалась из-под веса его руки, да и куда бежать. Дверь заперта, другого выхода нет.
Девушка послушно кладет голову ему на грудь, прислушиваясь, как бьется сердце одного из самых опасных пациентов Маунт-Мэссив.
Глускин запускает пальцы в ее волосы, перебирая пряди между собой. Мужчина чувствует, как на него капают ее горячие слезы.
Любовь Глускина — это персональный ад для Виктории. Она тяжелая, кровавая и ужасающая. Как тьма, окутывающая путника в ночи. Такая же мрачная и неизвестная.
Эдвард склоняется и целует ее в макушку.
-Спи сладко моя птичка, — мурлычет жених. — Я наполнил тебя, надеюсь и ты дополнишь меня.
-Мы с тобой пройдем не через башню, а через другой проход, — указывал Вэйлон. — Не будем скакать по крышам, как я в прошлый раз.
-Это то место где обитал тот сумасшедший, в котором несколько личностей, — уточнил Харви, вспоминая элементы рассказа спутника.
-Да, где обитает Деннис, — указал взглядом он на окна здания.
-Думаешь и он там?
-Думаю, все они в эту ночь здесь, — кротко ответил мужчина.
-И какой дорогой мы пойдем?
-Хотел бы я сказать, что более безопасной, но я в этом не уверен, — договорив, Парк поднял палец вверх, призывая к тишине.
Из-за дождя было плохо слышно происходящее вокруг, да и видно было тоже не особо. Блейк прислушивался к подозрительным звукам, подражая Вэйлону.
В какой-то момент они, наконец, различи посторонний шум. Парк прекрасно помнил этот звук, а теперь и юноша его узнавал. Это был звук хирургической пилы, что была постоянным атрибутом Манеры.
-Каннибал, — округлив глаза, произнес вслух догадку Харви.
-Твою-то мать, он здесь, откуда, — заметался программист. — Нам нужно срочно укрыться где-нибудь от него.