До рассвета

-Вот так моя птичка, — ласково шептал Эдди, утирая салфеткой уголки ее губ. — Я подумал, что мало знаю о тебе, а ты обо мне. Нам стоит больше времени проводить вместе. Сегодня у меня будут дела, я должен обезопасить нашу обитель и закончить с подготовкой к свадьбе. И ты останешься, дома одна, но не беспокойся, я принес тебе книги, чтоб ты не скучала. Обещаю, что потом все мое время будет посвящено тебе.

Надежда на побег во время его отсутствия зарождалась в ее душе, даря тепло и угасала, холодным напоминанием на ноге.

-Сколько ты будешь держать меня здесь? — осмелилась заговорить Блейк.

-Дорогая не волнуйся это ненадолго, — заверял ее Эдвард, подливая ей горячего чая. — Ты тут будешь лишь до свадьбы, а затем переедешь в мою спальную. Это на днях.

Тошнота подступила к горлу, и Виктория прикрыла глаза, не желая упускать слезы при нем.

За что ей все это? Лучше бы ей сгореть тогда в пожаре. И не появляться в этом проклятом месте никогда. Безусловно, ей здесь самое место, но все же Блейк желала бы умереть. А теперь она будет расплачиваться за все свои грехи.

Если бы у нее была возможность встретиться с Богом, Виктория бы сказала ему, что он жесток и несправедлив.

Но такой возможности у нее не было. Теперь для нее есть новый Бог — Эдвард Глускин. Ее судьба в его руках, ему решать, что будет с ней дальше.

-Вот так моя умница, — нахваливал невесту Эдди. — Теперь я должен идти, обещаю твое одиночество ненадолго.

Глускин склонился к сидящей на стуле девушке и поцеловал ее в темечко. В его поведении было нечто среднее между отцовской любовью и сексуальным влечением мужчины к женщине.

Блейк дала волю слезам отчаяния, как только за ним закрылась дверь. Щелчок замка окончательно растоптал ее надежды.

========== Узница его больной любви ==========

Комментарий к Узница его больной любви

Музыка к этой главе очевидна: I want a girl.

Приятного прочтения!

Подготовка к «свадьбе» проходила без участия Блейк. Да та и не рвалась помогать. Жених выпустил девушку из комнаты, чтоб она могла немного осмотреть их «дом». Помещение было похоже на швейный цех, но как если бы он не функционировал. Обшарпанные стены, мигающие лампы, свисающие с потолка провода и полумрак, резко контрастировали с красивой мебелью, что ранее использовалась в кабинетах врачей, картинами, развешанными на стенах. Полотна были обрамлены в массивные, резные рамы. Мебель своей роскошью абсолютно не подходила в интерьер этого места. Многие предметы, девушка узнавала. Например, кожаный диван стоял когда-то в приемной, а шкафы с книгами были из кабинета Смита. Окна так же были наглухо заварены решетками, но теперь на них были темно-синие плотные шторы, что совсем недавно висели в кабинете Блера.

Все это настолько не подходило к самому помещению, что выглядело гротескно и сюрреалистично. Жуткая и холодная готика висела в воздухе этого места.

Новый образ швейной мастерской точно описывал психическое состояние Глускина. И Виктория могла предположить, что в его голове творилось то же самое.

За время пребывания в Маунт-Мэссив, она от скуки читала книги, и иногда среди них ей попадались медицинские справочники. Она совсем мало разбиралась в психологии, но считывала его состояние с дизайна их «дома», как он его называл.

Ступая осторожно как мышка, Блейк шла по большому помещению, осматривая все вокруг. Бурые пятна на полу пугали, так как она наверняка знала природу их происхождения. Здесь было тихо. Это пугало куда больше, нежели крики заполняющие больницу.

Помещение делилось на комнаты, отделяемые друг от друга дверьми. Пожалуй, не менее жутко выгляди эти самые двери, дерево которых давно скинуло с себя краску и лак. И теперь они обнажили свой истинный цвет.

Балерина ожидала, что они окажутся запертыми, но, тем не менее, предприняла попытку открыть их. Повернувшаяся ручка издала щелчок, но запертый замок не дал ей открыться.

-Было бы странно, если бы она открылась, — прошептала девушка сама себе.

Считая себя единственной обитательницей этого места на данный момент, девушка решила не терять времени и поискать средства защиты. Она не знала, чего ожидать от обезумевшего в край маньяка. Обшарив тумбочки, полки и все возможные места, на наличие любого предмета, способного послужить оружием, Блейк разочаровалась в поиске. Не было абсолютно ничего. Глускин был хитер и опережал ее мысли и действия. Он тщательно подготовил жилище к ее появлению здесь. Предвидя поведение любимой, Эдди позаботился о безопасности, как от врагов снаружи, так и от нанесения вреда себе самой.

Злость и отчаяние выражались на юном лице. Темные брови Виктории собирались в морщинку на лбу, а скулы заострялись. Яркая вспышка гнева заставила ее перевернуть кофейный столик, скидывая с него стопку книг. Слезы душили, а перед глазами уже образовывалась пелена. Ранее подобные психозы тоже случались, но это было давно, в прошлой жизни. В Маунт-Мэссив девушку залечивали препаратами, что подавляли любые эмоции. А теперь она пропустила приемы лекарств, и болезнь снова начала расплываться по ее разуму, не спеша, превращая ее в сумасшедшую. Конечно, до безумия Эдди Глускина ей далеко. Или нет?

Пробуя дергать ручки всех дверей, Виктория дала волю слезам. Ее лицо исказила гримаса отчаяния и детской обиды. Совсем юная и хрупкая, девушка как пойманная бабочка билась о стены стеклянного колпака.

В очередной попытке отпереть новую для нее дверь, за стеклом с мелкой решеткой, девушка различила тела и конечности, подвешенные на крюки. Комната освещалась лампой, что валялась на полу и скудно проливала свет на происходящее. В центре был стол с циркулярной пилой, залитый кровью. Что там было еще, она уже не видела.

Блейк перестала дышать. Она словно каменеющая жертва под взглядом Медузы Горгоны, замерла глядя сквозь стекло. Ужас, что разливался холодной и липкой жижей, был не похож ни на что. Тошнота поднялась из пустоты внутри, пробивая тело мерзкими покалываниями.

На смену ужасу пришло отчаяние, породившее в ней очередную вспышку безумия. Виктория взвыла как раненый зверь. Она на секунду представила себя по ту сторону двери и поняла, что не выберется отсюда никогда. Ей не уйти живой от кровожадного маньяка, что кромсает людей как орехи.

Развернувшись спиной к двери, девушка оперлась на нее и осела на пол. Ее ждет та же участь. Жених и ее располовинит на своем «рабочем месте». Блейк совсем не вслушивалась в его слова о свадьбе, детях и прочем бреде который он нес. Она знала наверняка, что он просто тяжело больной человек. Такие как Эдди никогда не излечиваются. Они до конца жизни находятся в местах, вроде Маунт-Мэссив. А после бунта, здесь нет санитаров, врачей и охраны. Никто не придет и никто его не остановит. Ее никто не спасет.

Зажимая голову руками, пальцы Виктории утопали в гуще черных прядей. Психическая нестабильность сильнее расстраивалась, расшатывая и без того нездоровый рассудок.

Звук открывающегося замка, звонко раздался по помещению и остановил истерику девушки. Она резко подняла голову, широко распахнув глаза.

-Это он, — приглушенно зашипела балерина.

Вскочив с места, она теряла равновесие, но спешила спрятаться, не дожидаясь встречи с маньяком. Шок и стресс немного взбодрили девушку.

Вики как нашкодивший ребенок стремилась скрыться за мебелью, дабы не получить воспитательного ремня. Затаившись в темном углу за диваном, Блейк старалась успокоить чрезмерно частое дыхание. Получалось плохо. Слезы никак не хотели униматься.

-Виктория, — мягкий баритон прокатился по «дому».

Мужчина прошел к центру комнаты. Она не видела его, но отчетливо слышала шаги и могла распознать траекторию его передвижений.

Не услышав ответа, Эдвард направился к комнате, в которой расположил свою принцессу.

-Ты где, дорогая? — слышала она откуда-то издалека. — Хочешь поиграть?

Он снова перемещался, но куда именно она теперь не понимала.