До рассвета

Виктория проползла к другой стороне дивана, надеясь на лучшую видимость. Но действия не принесли результатов. Ожидая еще какое-то время, балерина окончательно потеряла его след. Теперь она не предполагала его местоположения.

В мыслях засияла надежда, что он оставил дверь открытой и если она сможет добраться до нее незамеченной, то сбежит отсюда.

Выглянув из-за угла большого дивана, девушка прикинула, как ей добраться до пункта назначения. Для этого было необходимо сделать небольшой крюк. Теперь стоило вернуться к первоначальной позиции и оттуда двигаться в сторону двери. Стоило ей только развернуться, как девушку пробил ужас. Глускин стоял позади нее. Его лицо было плохо освещено, так как он находился в той же темноте, что и она. Но Вики различала его черты и даже аллергические волдыри. Эдди улыбнулся, своей безупречной улыбкой, а глаза блеснули искрой.

-Вот ты где, птичка, — сквозь улыбку, обратился он к своей невесте.

Испуг сковал тело девушки, она и рада бы закричать от увиденного, да не может. Крик застрял где-то внутри, и она как рыба, беззвучно открывала рот, глядя на него широко открытыми от ужаса глазами.

Эдди едва успел прикоснуться к ее руке, чтобы поднять с пола. Как Блейк рванула руку на себя, заливаясь визгом. Его прикосновения, вывели ее из ступора.

-Не трогай! — взвизгнула она. — Не прикасайся ко мне.

Виктория была уверена, что сейчас случится нечто ужасное. Она билась в истерике. Внешний вид Глускина и без того был устрашающим, а перепачканный кровью своих жертв, он и вовсе не дал им обоим шанса.

-Все в порядке, — попытался он успокоить будущую жену.

Она не реагировала на его слова, в попытках вырвать руку из цепкой хватки. Эдди это злило.

-Я знаю, женщины бывают, истеричны, — твердил он, заламывая ее руки.

Слова и попытки успокоить любимую не увенчались успехом, и помогла лишь пощечина. Очень легкая для Эдди, но весьма ощутимая для Виктории. Она сбила девушку с ног, лишь его крепкая рука помогла удержаться на ногах.

-Милые бранятся, только тешатся, — разряжал обстановку Глускин. — Нам не стоит ругаться перед свадьбой.

Блейк держалась ладонью за горящее лицо, она не представляла, что ее ждет дальше.

-Чего ты от меня хочешь? — отчеканила она каждое слово.

-Любовь моя, — обратился мужчина, поднимая девушку на руки. — Я хочу семью, детей. Мне нужно наследие.

-Эдди ты болен, — отчаянно уверяла она его.

-Я буду хорошим мужем и отцом, которого у меня никогда не было. Я буду защищать Вас. Первым родится мальчик, — повествовал он, открывая двери свободной рукой и унося ее. — А второй девочка. Он будет ей защитником.

Его слова стрелой попали в самое больное. Эдвард сам того не зная, разрывал старые затянувшиеся раны. Он вытаскивал воспоминания, от которых она так долго пыталась избавиться, и в итоге титаническими усилиями сумела их подавить.

Теперь они всплыли на поверхность и сжирали ее. Виктория вдруг резко затихла, ощутив, как игла попала в мышцу. Из стеклянных глаз лились тихие слезы, а лицо не выражало ничего. Она-то уже и не слышала, о чем он там ей рассказывает. Да и вырваться больше не пыталась. Сознание замкнулось где-то внутри. Ей вдруг стало все равно где она, куда он ее несет, и что с ней дольше будет. Ее разум погрузился в густоту воспоминаний, абстрагируясь от происходящего. Так действовали сильные успокаивающие препараты.

Попытка Вэйлона связаться с внешним миром не увенчалась успехом. Выйти на связь ему не дал Джереми Блер. Скрываясь от Уокера, Парк сам не догадывался как близко он к Виктории, чью жизнь так усердно старается спасти.

Мужчина пробирался через здание тюрьмы, когда очередной пациент погнался за ним. Не имея другого выбора, Вэйлон выпрыгнул в окно. Это ему делать уже было не впервой. Будь Виктория смелее и решительнее, сейчас они бы уже были бы далеко.

Парк разрывался между желанием сбежать из Маунт-Мэссив и оповестить полицию и общественность о произошедшем бунте, а главное о незаконных действиях Меркоф. И спасением Виктории. Совесть и отцовские инстинкты не позволяли ему бросить несчастную девочку тут. Он теплил надежду, что она жива, и он поможет ей сбежать, хоть здравый смысл твердил обратное. Интуиция подгоняла программиста двигаться в сторону своей цели. И не оставлять несчастную на милость Глускина. Парк догадывался, что он с ней сделает. И пусть, но главное чтоб была жива.

Меркоф всеми силами будет удерживать всех здесь и скрывать от всех, включая правительство, все, что здесь произошло. Они будут покрывать случившийся здесь бунт, столько, сколько смогут.

Через двор, ему следовало попасть к башне, но нужный ему вход, находился под напряжением. Очередное препятствие все больше раздавливало ту малую надежду, что он так берег. Но выбора не было. Идти надо было до конца.

Если бы Вэйлон только знал, как стоило бы поступить, то возможно все было бы иначе. Возможно, он спас бы Викторию, смог бы выбраться гораздо раньше, и конец этой истории был другим. Но как говорится в поговорке «знать бы, где упасть…». К сожалению, ему это было не под силу. И действовал он лишь опираясь на собственные размышления и интуицию, которые вели его в лапы опасного психа, который нежной и больной любовью проникся к Блейк, удерживая ее в своей обители.

Парк не был умелым воином, не обладал навыками рукопашного боя. Он был обычным парнем, средней внешности и телосложения. Но в нем было мужество и отвага, которой он распоряжался. Вэйлон обещал! Он обещал Виктории, что не бросит ее, и сдерживал слово.

Парк представлял себе, как поможет девушке сбежать от Глускина. Как они вместе покинут это дьявольское место. Как он вернется к семье, как расскажет всем, о том, что здесь происходило.

Его планам не было суждено сбыться. Во всяком случае, не так скоро, как он думал.

Судьба приготовила для него другой, более сложный и длинный путь. А Викторию она оставит и вовсе здесь навсегда. Как бы ни старался Парк, ему не победить и не оспорить решение судьбы.

На свете нет сил, чтоб смогли остановить или изменить это. Но Вэйлон пока об этом даже не догадывается, направляясь в самое сердце ада.

Эдвард усадил невесту на стул в раздевалке. Он принес ее в душевые, чтоб она могла привести себя в порядок перед свадьбой, смыть с себя негатив после слезной истерики. Девушка сидела неподвижно, подчиняясь его воле. Отсутствие терапии сильно влияло на ее состояние. Истерики случались и раньше, но тогда рядом были врачи. А сейчас такой же нездоровый человек, как и она.

Глускин присел перед девушкой на колени, поднимая ее лицо за подбородок.

-Милая ты справишься сама, или тебе нужна моя помощь? — вопрошал он.

Блейк не реагировала. Она наматывала кончик прядки на палец, смотря сквозь него.

-Девочки такие беззащитные и не самостоятельные, — рассуждал он вслух. — Ну как бы ты справилась без меня?

Эдди закатал рукава выше локтя и принялся «помогать». Он развязал бинты на ее руках, нахваливая, как быстро затянулись ее раны.

-Моя ты умничка, — промурлыкал жених. — Теперь подними ручки.

Девушка понимала, что именно происходит, но ничего не могла сделать. Она была, словно в состоянии опьянения и подчинялась его действиям.

Жених снял с нее грязную сорочку, которую она испачкала пылью, прячась за диваном, и отбросил в сторону.

Глускин тяжело дышал. Его возбуждал вид ее обнаженного тела. Бледная кожа, стройные ноги, узкая талия так и притягивали взгляд мужчины. Эдди старался и сдерживал себя, дав сам себе обещание не придаваться плотским утехам до свадьбы. Он не смел, очернять ее честь. Эдвард лишь помогает будущей жене привести себя в порядок, и не более.

Все так же стоя перед ней на коленях, его грубые пальцы спускают с нее трусы. Легкая ткань падает на пол, и Глускин замирает. Сердце бьется в горле, а пульс бьет в барабаны по ушам.

Делая пару глубоких вдохов, Эдвард возвышается над ней. Виктория едва достает ему до груди. Они настолько разные в росте и весе, что ладонь Эдди занимает всю площадь ее поясницы. Слишком крупный Глускин, слишком миниатюрная Блейк.