Страница 53 из 76
Джон непонимающе смотрел на Персиваля блестящим от слез взглядом.
— Один выйдет из чужого лона, — пояснял врач. — Другой из родного.
У Перси было блестящее образование и он без труда считывал эмоции, мысли и прочее с манеры поведения. История Сазерлендов, которых он знал так много лет, была для него любимым предметом изучения. Он был слишком близко с ними знаком и отлично понимал многие их повадки.
И как следствие, мог предсказать поведение близнеца.
— За ребенка можешь не беспокоиться, — успокаивал Грин. — Он для Сазерленда дороже собственной жизни.
— Никто не позаботится о них лучше, чем я, — прохрипел козырек, сжимая в руках рисунки. — Я его отец.
Персиваль еще немного понаблюдал за козырьком и вернулся к чтению записок и мыслей близнеца.
В них он делился мыслями и переживаниями касаемо сестры. Его сильно беспокоили ее отношения с гангстером и он сильно ревновал.
Шелби, в свою очередь, перелистывали рисунок за рисунком, трясясь от гнева и собственного бессилия.
«… моя милая любимая девочка, мой цветок, Avis Rara, продолжение меня самого, как могла она связаться с этим прохиндеем. Не верю. Цыганская магия всему виной. Не могла Эми пойти на подобное добровольно. Она слишком хороша для него и знает это. Поверю лишь в то, что он опоил ее и пользовался женской слабостью.
Никогда кровь Сазерлендов не будет мешаться с цыганским отродьем… не позволю. Я не дам им быть вместе. Во мне говорит отчаяние, но я не вижу иного пути…
Увезу…
Увезу туда, где никто никогда не достанет нас…
Где малышка забудет о нем и все снова будет как раньше.
Мы снова будем вместе, только мы… наша семья. Мы снова станем едины, как прежде были.
Эми простит меня, я знаю… у нее доброе сердце, она простит мне этот отчаянный шаг.
Мы единое, и никакому мужчине или женщине не дано нас разделить. Я люблю моего близнеца больше, чем себя и всегда буду…. »
Строки переплетались на месте нотного стана, что умещал в себе очередной шедевр изображения Эмили, сидящей в пол оборота, лишь прикрыв грудь медными волосами.
Джон прикрыл глаза, обрабатывая прочитанное. Пальцы сжимали бумагу, до белеющих костяшек, а Персиваль осторожно вытягивал находку, дабы прочесть еще не скомканные листы.
Стоявшая на пороге Аманда, наблюдала за происходящим с неким безразличием. Прекрасное фарфоровое лицо было бледным и не выражало ни капли эмоций, а оленьи глаза источали безразличие.
Но так было лишь на первый взгляд.
Персиваль проникал в глубины ее души через невербальные знаки. И там он видел совсем другое.
Боль обиды и вкус предательства, отдавались в ней разливающимся по телу гневом, что Уистлер умело скрывала за хладнокровием.
— Аманда, — позвал ее Джон.
Мужчина поднялся из кресла и направился к ней. Его крепкие руки обняли ее за плечи, женщина сделала тот же жест в ответ.
— Как ты? — вопрошал козырек. — Присядешь?
— Я… — не знала с чего и начать блондинка. — Просто хотела забрать некоторые вещи.
Гангстер виновато опустил голову, рассматривая разбросанные книги на полу. Было немного неловко из-за погрома, что он тут устроил.
— Это ничего, — отозвалась она, будто прочитав его мысли. — Можешь хоть взорвать здесь все к чертям, мне все равно.
— Этот дом этого заслуживает? — встрял Перси.
— И даже больше, — резко ответила она.
Козырек вспомнил о всех тех кошмарах, что рассказывала его девочка. О том, какой ад творился здесь во времена ее юности. О всех тех метках на стенах и записках брата к сестре.
— Где ты сейчас? — интересовался цыган.
— В доме отца, — с чувством стыда, ответила Уистлер. — Как Скай и Джулия?
— В порядке, — обобщил Шелби.
— Им очень повезло с тобой, — взглянула она в его глаза.
Джон присел напротив девушки, взяв ее пальцы в свои теплые ладони. Его взгляд был отчаянным и робким.
— Аманда, пожалуйста… — начал он. — Постарайся вспомнить. Может Райли что-то говорил? Может намекал?
— Он никогда не обсуждал подобного со мной, — печально ответила Уистлер. — Ему и сейчас нет дела до нас.
Ее рука легла на большой живот.
— С его счетов переходят деньги на мои, — отвела она взгляд. — Откупается от нас.
Джон опускал голову вниз, пытаясь спрятать собственную уязвимость.
— Когда Эмили узнала о беременности, — проговорила девушка. — Она была так напугана. Просила врача проверить еще раз.
Ее слова полосовали сердце Шелби острыми бритвами. От этого по его телу бежала мелкая дрожь.
— Я не знаю, как Райли об этом узнал. Я никому не говорила, даже Джулия была не в курсе. Но эта новость и стала катализатором его поступка.
— Очевидно, — прошептал Грин.
Чем привлек внимание обоих. В глазах Аманды было непонимание, в Джона — бешенство.
— Он столько лет мечтал об этом, — бубнил себе под нос психиатр, перечитывая записку близнеца, что отобрал у козырька.
Теперь и Аманду резанули по сердцу бритвы его слов. Обида за себя и их ребенка дополнила чашу ненависти.
— Если я могу быть полезна, — Уистлер положила ладонь на лицо Джона. — Я всегда тебе помогу.
— Спасибо, — прошептал он. — Ты можешь рассчитывать на защиту и помощь «острых козырьков».
— Да, — тяжело выдохнул Персиваль, поднимаясь из кресла. — И вместе Вы можете положиться на меня.
Мужчина резво направился к выходу, держа в руках все те записи. Шелби и Уистлер переглянулись.
— Давай за ним, — указала Аманда.
Джон направился по следу Грина, воодушевившись новой надеждой.
Первые дни в новом и неизвестном месте, Эмили была привязана к постели. Этот факт приводил в бешенство по всем параметрам, но самой веской причиной, был банальный стыд за то, что приходилось справлять нужду в таком положении.
Сазерленд ощущала себя домашним питомцем. Ее кормили с рук, убирали за ней, умывали и переодевали. Ощущать себя беспомощным младенцем в ее возрасте было омерзительно.
В одно и тоже время несколько раз в сутки ей вкалывали неизвестный препарат. От него появлялось легкое чувство эйфории и спокойствия. Близняшка больше не приходила бешенство, не кусалась и не проклинала медсестер. Девушка покладисто действовала согласно их просьбам.
Понаблюдав за пациенткой, доктор проанализировал ее поведение, воздействие лекарств и принял решение, что теперь она не нуждается в фиксации. Эмили было разрешено передвигаться по своей комнате и даже выходить в коридор. А за хорошее поведение, можно было заслужить и прогулки в парке на территории.
Эмили была умной и хитрой девушкой. Она отлично понимала, что находится в меньшинстве, а соответственно ее шансы на что-либо крайне низкие.
Близняшка поняла, что не зная о ее месте положения, Джон не явится сюда с оружием на перевес и не заберет ее. Поразмыслив, она пришла к выводу, что тактику стоит сменить.
Раз уж результатом их «лечения» они видят покладистую Эмили, то почему бы не предоставить им такой псевдопродукт.
С Райли будет сложнее. Он слишком хорошо знает ее и все маневры сестры. Близнец первым заподозрит неладное. Эмили решила продолжать делать вид обиженной на него особы. Игнорируя его из-за обиды, Сазерленд оттягивает время их общения, а соответственно увеличивает «лечение», что согласно плану брата, поможет вычеркнуть Джона из ее жизни.
Коридоры и другие помещения «лечебницы» были длинными и с высокими потолками. Они были светлыми и просторными за счет высоких и широких окон. В них редко можно было встретить других «пациентов», а те что иногда попадались ей на глаза, были только женского пола.
Сазерленд предполагала, что это монастырь какой-то, или просто женское отделение. Эми выглядывала в окна, и видела лишь непроглядный лес, что плотным кольцом сжимал это место. Внешний двор был огражден высоким забором, у которого всегда были охранники. Во внутреннем дворе был сад, скамейки и фонтан. Там она могла наблюдать прогуливающихся девушек под строгим надзором санитарок.