Цена бумажной морали

— Именно, — осадил его пыл психиатр. — А нужно Райли.

Шелби смотрел на него удивленным и непонимающим взглядом.

— Я так давно не был в доме Сазерлендов, — перевел тему Грин. — Соскучился по этим стенам. Пожалуй пройдусь и освежу память. Составишь мне компанию?

Персиваль рассматривал картины на стенах коридоров, улыбаясь каким-то своим мыслям. Он был погружен в воспоминания, пребывая в ностальгическом покое.

Шелби молча и терпеливо ждал, когда психиатр хоть как-то начнет предполагать мнимые места пребывания его любимой. Но, казалось, тот лишь тратить его и свое время.

Джон был подавлен. Он слишком расстроен из-за происходящего, что выражалось в его мимике, усталости глаз и поникшему взгляду.

— Не торопись Джон, — успокаивающе произнес мужчина.

Шелби молча взглянул на него красными, блестящими глазами.

— Не торопись, — словно вводил его в гипноз Грин. — Всему свое время.

Гангстер продолжал следовать за ним из комнаты в комнату. Грин осматривал каждый уголок, намерено что-то ища. Что именно, наверное знал он один.

Джон терпеливо молчал и следовал за ним повсюду, изредка издавая тяжелые вздохи.

Мужчины добрались до небольшой комнаты, что была одной из гостевых. Она не отличалась особой роскошью. Маленькая, со стандартным набором мебели и легкого декора, она выглядела слишком просто на фоне всего дома Сазерлендов. Персиваль чувствовал себя в ней как-то раскованнее.

— Я всегда останавливался в ней, — поджимал он губы в улыбке. — Нравилась мне ее простота.

— Рад за тебя, — бросил цыган. — Но мне некогда предаваться твоей ностальгии. Я должен отыскать Эми.

Казалось, Перси проигнорировал его слова. Мужчина встал на четвереньки и залез под кровать. Шелби еще немного понаблюдал за этим представлением, и уже было собирался покинуть гостевую комнату.

Скрип паркета все же задержал его на минутку. Возня под кроватью утихла, и из-под не вылез взъерошенный и помятый Грин.

Он выпрямился, поправил одежду и победоносно показал найденный им ключ. Тот бы старым и потемневшим от времени.

— Столько лет пролежал тут, — усмехнулся психиатр. — Так и не был найден.

— Что он открывает? — хмурил брови цыган.

— Тайны Райли Сазерленда, — подмигнул Персиваль.

Мужчина направился прочь из гостевой комнаты, уверенно шагая к искомому месту. Оживившись, Джон последовал за ним.

Ему было плевать куда и зачем они идут, если только это поможет найти Эмили. Хоть на тот свет и обратно, козырек будет согласен следовать за Перси в самые темные глубины ада.

Грин успокоил шаг. Теперь он не спешил, а как-то даже наоборот. Мужчина остановился на развилке коридоров и немного помялся.

— Успеем, — махнул он рукой.

Психиатр решительно направился к спальной близняшки. Он остановился у порога, опустил голову и постучал в в открытую дверь пустой комнаты….

Этот жест показался Шелби странным, но учитывая общую картину его поведения, и, вспоминая вечеринку в его доме в Лондоне, ничего удивительного в этом не было.

Сам себе мысленно дав разрешение, мужчина вошел.

Он остановился в центре, поднял голову вверх, закрыв глаза. Грин втягивал воздух, улыбаясь сам себе.

— Обожаю, — произнес он.

На плечи Джона опять легли липкие ладони ревности. Мало того, что этот чудак отнимает его время, так теперь еще и ведет себя так расковано в комнате его любимой.

— Этот дух богемы, — пояснил Перси. — Чувствуешь?

— Я чувствую, что ты уже надоел мне, — хамил гангстер.

Перси усмехнулся, все так же будучи с закрытыми глазами.

— Только Эмили может создавать эту магию творчества вокруг себя.

Его слова пробили цыганское сердце стрелой правды. Только Эмили смогла разжечь в нем давно истлевший костер, только она вдохнула жизнь в его каменное сердце, только девушка растопила лед его голубых глаз.

Персиваль резко распахнул глаза и развернувшись на каблуках, подошел к кровати на котором лежали наспех собранные вещи.

Ему не надо было и вопросов задавать. Мужчина сам понимал, что девушка готовилась к переезду в дом Джона, но не успела.

Персиваль провел пальцами по небрежно сброшенной одежде и выловил пальцами платок.

— Я твой бессмертный брат, а ты мне сестра, — прошептал он.

Психиатру было приятно понимать, что девушка дорожила его подарком и решила взять его с собой в новую жизнь.

— Все же осмелюсь нарушить стойкость твоих воспоминаний, — не выдерживал всего этого спектакля Джон.

— Да да да, — засуетился Грин. — Идем.

Оказавшись в небольшой мастерской, где пребывал творческий хаос, Шелби подумал о том, что сомнительно хранить важные документы здесь. Ему казалось глупым держать важные записи или информацию среди кистей, мольберта, зарисовок, верстака, всевозможных бутылочек и тряпок.

— Мои ребята все здесь осмотрели, — деловито обратился цыган, расправляя плечи.

Его уверенность пересиливала надежду.

— Угу, — машинально буркнул Персиваль.

Психиатр не обращал внимания на разговоры Джона. Он был погружен в свои мысли.

Мужчина открыл шкаф и залез в него. Козырьку надоело наблюдать за безумным представлением чудаковатого богатея.

— И в шкафу, и за ним тоже все осмотрели, — закатывал уставшие глаза Джон.

Щелчок открывшегося замка заставил Шелби замолчать и округлить глаза.

Цыган встал с подоконника, на который опирался все это время и последовал в шкаф за Перси.

— Что? — вскинул брови козырек. — Как это…?

— Магия, — широко улыбнулся Грин.

— Шкаф с двойной стенкой?

— Как и вся жизнь семьи Сазерлендов, — пожал плечами мужчина.

Он достал кожаную папку, что обычно служила для хранения зарисовок и записей. Собственно в себе она умещала и то и другое в огромном количестве.

Джон принял папку из рук Персиваля, с лицом полным удивления и восторга, как если бы держал священный грааль.

Психиатр проводил козырька в рабочий кабинет господина Сазерленда. Он разжег огонь в камине, достал два стакана и Джин, усадил Джона в кресло и вернул обратно на стол лампу для чтения.

Мужчина присел напротив цыгана, все также широко улыбаясь.

— Ты готов? — устремил он взгляд на козырька.

— К чему?

— Погрузиться, в полный безумия, мир Райли?

— Там моя Эмили, — кротко ответил гангстер.

— Тогда, добро пожаловать.

Пожелтевшие от времени листы отделились друг от друга тонкими слоями пыли. Некоторые были с мятыми уголками, некоторые с пятнами, а некоторые со следами капель крови.

Страницы были тяжелыми, из плотной бумаги. Многие из них украшены идеальным почерком пера, но некоторые содержали и рисунки. Акварельные и угольные, почти на всех была изображена Эмили.

Пальцы Джона дрожали, переворачивая страницы. Подушечками он касался засохшей краски, что так идеально и точно повторяла черты ее прекрасного лица.

— Ты не можешь ненавидеть Райли, — тихо обратился к нему Грин. — Близнецы одно, поделенное на два.

— Мне плевать на него, — огрызнулся цыган, не отводя взгляда от рисунков.

— В ней навсегда ее брат, — отбирая себе часть записей, продолжал Перси. — А в нем она.

— Нет, — качал головой гангстер в знак отрицания. — В ней я, в ней наш ребенок, она дополнит семью Шелби и повторит меня в наших с ней детях.

— Самоуверенное заявление.

— Вполне естественное.

— Райли так не думает, — протянул психиатр, бегая глазами по строчкам.

— К черту Райли и все, что он думает, — рявкнул Шелби. — Если с Эми или малышом что-то случится… от него мокрого места не останется. Я скормлю его свиньям заживо.

— Можешь мне не верить, но он рад новости о беременности сестры, — успокаивающе шептал Грин. — Он так хотел чтоб Эмили принесла потомство.

— У него самого скоро появится наследник, — шипел козырек. — Он должен заниматься Амандой, а нас оставить в покое.

— Верно, совсем скоро на свет появится новый Сазерленд, — поправлял очки для чтения мужчина. — Но для Райли между ними огромная разница.