Страница 23 из 42
– Мы заворачиваем его в циновку и относим на плато наверху. Грифы оставляют только кости, и вокруг них растёт трава.
– И это всё?.
– Ну да, а что ещё можно сделать?.
– Ну, может быть, кто-то что-то говорит или даёт им их копьё или орудия…
– Нет, мёртвые не говорят, и мы поняли, что они и не слышат. Тогда что с ними говорить? И все эти вещи ценные, а мёртвые их никогда больше не используют. Родственники решают, кому что достанется.
– Всё верно, – ответил он, понимая, что это было крайне практичное общество. – Мёртвые не слышат и не говорят, потому что в них больше нет жизни.
Она подошла сзади и запрыгнула к нему на спину, сказав:
– Зачем нам говорить о мёртвых? Мы живём, так что давай говорить про нас!
Он покружил её, и она спрыгнула на землю, смеясь, а потом проскользнула под его руку и прижалась к нему, чтобы он её обнял. Прежде чем лечь спать, он снова улетел с ней на вершину горы, и они некоторое время сидели, глядя на загорающиеся в сумерках звезды.
– Эй, Жер-олд, расскажи мне ещё о своей жизни там, – попросила она, показывая в направлении звезды его бывшего мира, которую он показал ей ранее.
– Там никто не живёт так, как твоё племя, в пещерах. Мы пришли на землю возле той звезды от другой звезды очень давно. Вот на той другой мы жили сначала на деревьях, потом на земле, а позже в пещерах, тоже очень давно. С тех пор мы сначала научились валить деревья и строить из них дома, которые как пещеры, но их можно построить где угодно. Потом мы научились делать кирпичи, как те, которые я использовал для печи, чтобы сделать чернила. Дальше, очень долго все жили в деревянных или кирпичных домах. Мы научились выкапывать колодцы, чтобы доставать воду из земли. И ещё позже, мы узнали, что вместо дров можно использовать что-то найденное под землёй, которое густое, как мёд, противно пахнет и горит, как дрова.
– А почему вам пришлось путешествовать с одной земли на другую?
– Потому, что те, кто жил задолго до того, как я родился, совершили очень много ошибок, и на земле не осталось ничего, кроме песка.
– Я однажды пошла очень далеко на юг, – задумчиво ответила Ваа, махнув рукой в ту сторону. – Так далеко, что больше не было травы, а под ногами был только песок. Я сразу повернула назад, потому что боялась не найти воды для питья. Песок жёг мне ноги, такой он был горячий.
Они ещё поболтали о Земле. Джеральд находил трудным выбор только тех фактов, которые Ваа была в состоянии понять. Он был натренирован в установлении контактов с другими цивилизациями, но его обучение ограничивалось такими, которые были равно или более развитыми, чем человечество. Доктрина состояла в том, что людям не придётся заботиться об установлении контакта с низко-развитыми существами, и ему приходилось импровизировать. По крайней мере, Ваа охотно слушала, и он считал, что ему удаётся.
– Вам приходилось строить дома потому, что на всех не хватало пещер? – спросила она.
– Да, как только мы научились охотиться с луком, сажать семена и выплавлять металлы, стало больше еды и больше людей выживали и жили дольше. Тогда стало не хватать пещер на всех, и мы начали строить дома.
– А нас ты научишь?
– Обязательно!
– Вот здорово, потому что больше еды – хорошо. Голодать плохо, – ответила она и повернулась его поцеловать.
Семимильными шагами
Время в каньоне, казалось, текло медленно. Один день был похож на другой, пока не настал один, когда почти никого из племени не было у пещер. Джеральд увидел со своего бревна перед пещерой Ваа, как Оро пулей выбежал из главной пещеры и помчался к реке. Джеральд последовал за ним и нашёл его, сидящим на берегу, обняв колени. Он был весь мокрый и вода стекала с его волос и бороды.
– У тебя все в порядке? – спросил Джеральд.
Оро посмотрел на него несчастными глазами. Он потел и дышал тяжело. Его кулаки и челюсти были сжаты. Через некоторое время он вроде бы расслабился и пожаловался:
– Я вспылил без причины. Это ужасно, и я не могу себя контролировать, когда это происходит. Кто-то меня толкнул, а я почувствовал, что во мне вскипает ярость, поэтому прибежал сюда и прыгнул в воду, чтобы остыть. Почему это происходит со мной? Я не плохой человек, мне нравится наше племя, и я со всеми всегда хорошо ладил, но теперь они боятся меня, потому что это случается всё чаще.
– И как часто? – спросил Джеральд.
– Сначала это случалось раз или два в год, потом каждые несколько месяцев, а теперь каждый месяц.
– Я уверен, что ты болен. Что-то внутри тебя растёт и вызывает у тебя приступы ярости. Я хочу помочь, но ты должен мне доверять. Помнишь, как Ваа пришла в каньон со мной, и у неё больше не было шрамов?.
– Да это все помнят! У неё раньше были большие шрамы от волка, которого она убила.
– Я и внутри могу так сделать, если кто-то болен или ранен. Ты когда-нибудь падал и ударялся головой так, что терял сознание?
– Нет, когда мы были детьми, то кидались маленькими камнями и у меня были синяки, но они были маленькие и только болели чуть-чуть.
– Тогда, как насчёт, лечь и дать мне заглянуть внутрь тебя, чтобы посмотреть, нет ли у тебя внутри шрамов, вроде как у Ваа? Сначала будет жечь, как если хватить горячего мяса прямо с огня, а потом ты уснёшь. Когда ты проснёшься, скорее всего, у тебя уже не будет этих приступов ярости, – предложил Джеральд.
– Конечно, Жер-олд, я тебе верю! – ответил Оро и вытянулся на земле. Джеральд пожелал, чтобы Браслет выполнил полный осмотр. Он растёкся по голове Оро. Его лицо исказилось, но, помня данное обещание, он не двинулся с места. Вскоре его лицо разгладилось и глаза закрылись. Браслет растёкся по всему его телу. Джеральд ждал примерно четверть часа, пока Браслет не сократился и остался лишь стержень, покидающий левое подреберье Оро и зашивающий за собой кожу. Джеральд сорвал лист тростника, и стержень положил на него небольшую опухоль, удалённую из тела Оро. Спустя какое-то время тот проснулся.
– Ты можешь сесть, Оро, – сказал Джеральд. – У тебя больше не будет этих приступов ярости.
– Что ты сделал? – спросил Оро.
Джеральд показал Оро лист тростника с маленьким кусочком плоти и ткнул пальцем в его грудную клетку:
– Вот тут у тебя, где твоё тело решает, отдыхать ли ему, или работать, находилась эта штука. Этот маленький кусочек тебя запутался и не знал, что ты на самом деле собирался делать. Теперь я его удалил, и твоё тело всегда будет точно знать, как поступать.
Оро с удивлением ощупал свою грудную клетку и живот, но всё казалось таким же, как и раньше, и он не понимал. Джеральд вызвал тигель и сжёг в нем опухоль, а когда он отозвал тигель, лишь щепотку пепла унесло ветром.
– Вот и всё, теперь ты такой же хороший парень, который со всеми ладит, – сказал он Оро. – Так что, пошли назад, и я всем сообщу, что им больше не надо тебя опасаться.
– Спасибо тебе, Жер-олд, спасибо огромное! Ты очень добрый, и я навсегда это запомню, – ответил Оро, ударяя себя в грудь кулаком в знак обещания. – Но я чувствую себя уставшим – должен ли я?
– Да, просто отдохни остаток дня. Пожалуй, ляг и попробуй поспать. Завтра ты будешь в полном порядке.
Они вернулись обратно в пещеру, болтая об охоте с луком вместо копья, что было горячей темой для племени в эти дни. У пещеры несколько соплеменников, включая Аго, Кела, Ниа, Наа и нескольких других осторожно смотрели на Оро, но, видя, что он возвращается с Джеральдом, тихий и спокойный, тоже успокоились.
– Послушайте все, – сказал Джеральд. – Оро просто был болен, вот почему он легко сердился. Я его вылечил, и он снова будет тем прежним Оро, которого вы знали до последних двух лет.
Казалось, это сработало, поскольку соплеменники один за другим подходили к Оро похлопать его по спине, улыбаясь и желая ему здоровья. Он был очень хорошим охотником, никогда не возвращался из саванны без добычи, и соплеменники были рады, что его приступы ярости ушли в прошлое. Джеральд тоже похлопал его по плечу, пожелал ему всего хорошего и ушёл. Он остановился возле Аго и Кела, которые заканчивали свой следующий лук, и сделал несколько замечаний по поводу их работы. Он собирался сделать лук посильнее сам, используя сыромятную тетиву, сделанную ещё до торгового путешествия.