Страница 84 из 86
Я решила переехать домой, чтобы вновь оказаться как можно дальше от братства. Да, там меня ждала разъяренная, как фурия мама, но это не помешало мне решится на эти отчаянные меры.
Я займусь собой — до самого сентября, я сделаю все, чтобы изменится.
Выброшу весь старый хлам, поменяю все в своей комнате, и может тогда — то все образуется…
Да только как?
Мама ходила по дому, даже не здороваясь со мной — хотя она никогда так не делала. Папа тоже не здоровался — но так он делал всегда, что неудивительно.
Прислуга здоровалась со мной постоянно — не из любви, а потому что за это платят.
Помнится, я говорила, что любви нет. Так вот, дела обстоят еще хуже — она покупается, эта якобы вознесенная всем любовь.
В один из вечеров, когда я сижу на заднем дворе на качелях, которые были построены для нас с братом еще в детстве, ко мне приходит Кайл.
Мы давно с ним не виделись, и не разговаривали. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как прошлой осенью, он попал в реанимацию. Он употреблял слишком много допинга, и на одной из игр, его сердце не выдержало — Кайл попал в кому. К счастью, все обошлось несмотря на то, что последствиями такого поступка стали пол—года восстановления, и разрушенная в хлам футбольная карьера.
Сначала Кайл выглядел, как человек потерявший смысл в жизни, но в итоге, он обрел Кендалл, которая помогла ему со всем справиться.
— Ну что, Бекка? Ты вернулась? — брат сел на соседнюю качель. Он едва помещался на узкой дощечке. К двадцати годам, он добился превосходной спортивной формы, и выглядел просто идеально — вот уж кого точно назовешь классически красавцем.
Ослепительная дружелюбная улыбка, вечно— искрящиеся светлые глаза — Кайл был настоящим солнцем, то есть полной противоположностью мне.
Не удивительно, что родители действительно любили его. Они гордились им. Даже когда осенью, они узнали, что он принимал таблетки, они все равно не отвернулись от него — поддерживали, по— своему, но все же.
Я же всегда шла наперекор всем, и за это получала оплеухи судьбы.
— Да, — просто говорю я, и чувствую его руку на своем плече. Наши с Кайлом отношения были разными — от самых дружеских, о равнодушных. Пару раз, я открывалась ему, и кажется, настал момент третьего. Мне просто необходимо было с кем — то поговорить.
Я смотрю в его добрые, понимающие глаза, и просто начинаю говорить с Кайлом.
Брат молчит, слушая меня с час — все это время, я разговариваю сама с собой, сдерживая слезы.
Я выкладываю ему все. Выкладываю, про Коула, обходя стороной правду, о том, чем он меня шантажировал. Выкладываю про Николаса и фотографии — Кайл и так был в курсе моих похождений, так что скрывать нечего. Выкладываю, про то, что в студенческом совете, я после своего фиаско с танцем, больше никакой не Президент…
И все же. Больше всего я говорю о Стоунэме. О том, как я хочу просто забыть его, и думать, что он был лишь страшным сном.
— Я просто должна была кому—то это рассказать, — в завершение шепчу я, оставаясь совершенно без сил. Такое чувство, что это не я выложила все свои проблемы, а Кайл погрузил свои на мои плечи.
— Бекка, ты чего? — наконец произносит Кайл, который все это время молчал. — Влюбилась?
— Пфф, — фыркаю я, нацепляя на себя холодную маску. — Кайл, любовь — для таких ванильных парочек, как вы с Кендалл. Я и Стоунэм…
— Психи, — он поджимает губы, и закатывает глаза, что — то припоминая. — Постой, это тот Стоунэм, которого в школе вечно обзывали Изгоем?
— Ага. Из-за меня, — подтвердила я, с интересом уставившись на Кайла.
— У него еще отец в психушке, да? Я видел его там несколько раз, когда ходил на реабилитационные курсы, и лекции…ну после того, случая осенью.
Я уставилась на Кайла, непонимающим взглядом. Сердце замерло в груди, не в силах сопоставить факты и слова брата.
Так, стоп. Ну и что, что в психушке? Это еще совершенно ни о чем не говорит.
Хотя учитывая наклонности Коула…
Я судорожно вспоминаю всех его змей, ящериц, и прочую нечисть, которую я видела.
Я конечно все понимаю, но разве это вкусы нормального человека?
Хотя мне его змеи, опять же понравились. Но это все потому что, я обожаю змей.
— Постоянно его там видел. Еще подметил, то, что он так изменился. — продолжил Кайл, рассуждая вслух. — Слушай, он по — моему, как то даже на наши лекции приходил. Ну там, где все — либо наркоманы, либо с попытками самоубийства.
Картина вспоротых вен Коула невольно всплывает перед моими глазами. В горле собирается комок из страха и тошноты.
Только я еще пока не знаю, что он значит. Страх, за то, что с Коулом не все в порядке? Что ему нужна помощь? Что я могу потерять его?
По настоящему.
Или же страх, за то, что этот псих еще сможет вытворить со мной что угожно? Как далеко он готов зайти, унижая меня? И как далеко готова зайти я, и стоит ли выдать его тайну миру…
Разумеется, я не собиралась этого делать.
— Я этого не знала. — шепчу я, складывая ногу на ногу.
— Бекка, ну не переживай. Все люди разные. Псих же не он, а его отец. — многозначительно протягивает Кайл, маня к себе прибежавшего Зевса. Пес радостно бросился в объятия брата, и я дотянулась рукой, чтобы прикоснуться к его теплой шерсти.
— Если бы ты знал его, ты бы не говорил так.
— А выглядит он хорошо: пиджак, рубашка и все такое. Может мне тоже в братство податься?
— Посмотри на Гидеона и Тристана — ты тоже хочешь стать таким уродом? И Коула…я боюсь представить, что там твориться. — перед глазами теперь уже всплывает склад с наркотиками и оружием.