Прости мне мои грехи

— Коул…Коул…да. Да…— Я нахожусь в бессознательном состоянии, руки Коула все еще на моей шее, кажется он вот — вот перекроет мне горло.

Моя рука тянется под подушку, где я нащупываю готовый на все нож. Затем я привстаю над Коулом, и вглядываюсь в его покрывшееся испариной лицо: он ухмыляется, но это скорее счастливая улыбка парня, который только что испытал очень яркий оргазм. Свободной от моей шеи руки он разминает мои бедра, а я просто беру и приставлю нож к его ребрам.

Коул замирает, задерживая дыхание – его пресс втягивается под ребра, чтоб не доставать до холодной стали.

— Чего – то подобного следовало ожидать от такой суки, как ты, — с придыханием констатирует факт он, прищурив свои глаза.

Мне хочется забрать, каждое слово «Урод», которое я ему сказала.

Это не правда.

Может Коул и не самый красивый мужчина на свете — у него например, шрам под губой, который все же заметен, и широковатый нос. Он был бы совсем обычным, но гипнотизирующие серые глаза. И острые скулы, напрочь перебивают всю его простоту, превращая в мою мечту.

Но я должна, должна что-то сделать. Я должна уничтожить все, что есть между нами. Иначе можно просто сойти с ума.

Нельзя так зависеть от человека, даже толком не зная его.

А это было действительно так, я совершенно не знала Коула. Мы были близки лишь физически, хотя я догадывалась, что он знал обо мне гораздо больше.

— Ну что ж, давай сделаем это вместе, — спокойно отозвался Коул, сжимая руки на моей сонной артерии. Там где, непрерывно скакал пульс.

— Я зарежу тебя быстрее, — мой голос не дрогнул не на секунду. Я выглядела такой решительной. – Коул, я просто хочу, чтобы это прекратилось.

— Я не хочу, чтобы ты больше приходил. Или звал меня к себе. Или сразу бы выгонял меня, как только я сама приду к тебе…

— Но ты лжешь, – он облизывает губы, тем временем я царапаю его кожу ножом, пуская по его ребрам струйку крови.

Ах, я и забыла, что он стали не боится. Хоть бы вид подал, как ему больно.

Но у Коула был такой звгляд, как будто я его даже не ущипнула. Его руки сжали мою шею, я чувствовала, как теряю сознание.

— Бекка, успокойся..— его пальцы смело прошлись по моим щекам, вытирая кристаллики слез. – Я уйду. Я уйду…

Он уйдет.

— Если хочешь, я уйду из твоей жизни. Ты права: наш огонь скоро оставит от нас лишь пепел.

— Пообещай, что больше никакого поганого шантажа и проваливай. – Сквозь зубы требую я, по прежнему беззвучно плача.

— Никакого. Живи, как хочешь. – Я ослабляю хватку, и выкидываю нож в сторону.

Коул тут же поднимает меня вверх, покидая меня во всех смыслах этого слова.

Он не касается меня на прощание. Он кидает меня в сторону с безразличием – пустым, и безмолвным. Оно разбивает мне сердце, несмотря на то, что инициативой и реактором такого поведения была я.

— Да только ты уже не сможешь, жить как прежде. – едва слышу я, когда он одевается.

— Рано или поздно, организм потребует «новой дозы». И вот тогда...

Я закрыла руками колени, кидая на него свой последний прощальный взор.

— Тогда, я не буду шантажировать тебя. – пообещал он, все тем же безразличным тоном. – Я еще разобью тебе сердце, вот увидишь.

И он уходит прочь, даже не хлопая дверью. Только сейчас я слышу, что Зевс заскулил – бедняга оказался свидетелем того, что было.

В висках стучит лишь один ответ, который напрашивается на его последнюю фразу: «Уже разбил».

Но вслух я произношу:

— Никто не разобьет мне сердце.