Страница 50 из 86
У нас завязывается долгий разговор о пользе спорта и здорового питания: теперь—то уж я знаю об этом все, с тех пор как поборола булимию, но ему ни к чему знать такие подробности.
Потом Ник интересуется моей собакой. Кажется, ему действительно интересно, откуда пес у меня взялся, сколько ему лет, что это за порода.
На все вопросы я отвечаю довольно уклончиво, особенно на те, что касаются появления Зевса в моей жизни. Я не очень люблю рассказывать о том, что Зевс — это подарок от не пойми кого. Помню только лишь, как в самый страшный период моей жизни у меня появился друг — черный пес, который теперь мог смиренно охранять мой сон. Тогда я почему-то думала, что Зевс был подарком от Трея, который хотел извиниться за дурное поведение, но ошибалась. Уже через неделю после нашей перепалки с Треем я увидела его в объятиях другой и вычеркнула парня из списка поклонников, которые могли подарить мне это чудо.
Я нашла Зевса в своей комнате совсем еще щеночком... До сих пор стоит перед глазами его миленькая мордочка и бирюзовый ошейник, сидящий на черной, как смоль, шерсти.
Сначала я, конечно, пыталась разгадать, от кого этот сюрприз, но, честно говоря, так погрузилась в заботы о щенке, что даже перестала думать о том, как он пришел в мою жизнь. Главное было то, что он помогал мне отвлечься от плохих мыслей и воспоминаний. Теперь же я плохо представляла себе день без его недовольного лая или милого сопения.
— Я вижу, твое сердце уже давно занятно. — Ник садится на колени и ласкает Зевса за ухом. Пес не любит чужие руки, поэтому на касания Ника реагирует грозным рычанием и легким оскалом. — Так как насчет ужина?
— Есть немного, — соглашаюсь я, приготовившись попрощаться с Николасом. — Я подумаю, Ник.
— Какой злобный парень, — шутит он, последний раз потрепав Зевса по голове, и встает. Николас не намного выше меня, но у него очень широкие мышцы и крепкое накаченное тело. Он кажется намного больше Коула и сильнее, даже немного перекаченным. Тем не менее, это только мой вкус, и я уверена, что девушки в фитнес—клубах не сводят с него глаз. — Я уверен, ты согласишься.
Звучит самоуверенно. Ник мне уже нравился.
Мы обменялись номерами телефонов.
— Ладно, нам нужно обратно. — Я тяну Зевса на себя, пятясь назад. Николас смотрит на меня так, будто не хочет отпускать, но, помахав ему рукой, я разворачиваюсь.
Еще не хватало добежать в такой компании прямо до братства. Нужно было убежать еще давно, но я заболталась, не подумав о последствиях.
В кого я превратилась? В загнанную в угол мышь, которая боится того, что ее заметят с парнем. Все это так нелепо, но мои воспоминания о насмешках на последнем собрании Студенческого совета еще слишком свежи в моей голове.
Да, я самодостаточна. Да, у меня прекрасная самооценка. И плевать я хотела на мнение своих однокурсников и даже на мнение ректора, который за этот инцидент и вовсе может сместить меня с должности.
Но вот если Коул затронет родителей… Мое сердце сжалось при воспоминании о том дне, когда Элина узнала о моей булимии. Сначала она даже поволновалась с часок, но потом начался поток не прекращаемых лекций о том, какая я проблемная дочь.
«Еще не хватало того, чтобы все узнали, что ты ненормальная».
Но никто не узнал — недолго думая, мама с папой отправили меня в лечебницу в Норвегии на все лето. Да, это та Норвегия, что на другом конце земного шара. Как можно дальше от них.
Не сказать, что в лечебнице было плохо — со мной работали десятки психологов и диетологов, которые помогли мне справиться с этим. За время, проведенное в лечебнице, я перечитала уйму книг и пересмотрела всевозможные сериалы. Так же мне разрешили взять с собой Зевса, поэтому я представила, что это не ссылка на каторгу, а полноценный отдых с привилегиями.
Во всей этой ситуации лишь один факт был обиден — родители сами довели меня до такого состояния. И вместо того, чтобы изменить что-то в своем поведении, они просто послали меня на край света.
Но я не собиралась снова жалеть себя — настолько бессмысленно было это чувство.
И начала жить так, как мне хочется. Не в том плане, что я, правда, стала воплощать свои желания в жизнь, а в том, что поставила перед собой цель — делать все, чтобы действительно быть нехорошей.
Я всегда была занозой в заднице, задавакой, маленьким монстром в юбке, но после всего, что произошло на той вечеринке, с каждым днем только подтверждала свой внутренний статус человека с падшей душой.
Наркотики стали для меня обычным делом — так просто было выпить таблетку и почувствовать себя королевой мира. Под действием экстази мне казалось, что я излучаю волшебный синий свет, который привлекает ко мне лучших людей, лучшие мысли, лучшую жизнь. Весь мир приобретал новые самые яркие краски. Это было как озарение, как переход в какое—то новое измерение, где людям известны не только лишь три пространства.
Несмотря на разгульный образ жизни, иногда я пыталась одуматься: например, после очередного секса с незнакомцем, когда на душе было паршиво от того, что в очередной раз сдала свое тело так дешево — за бесплатно.
«Ребекка Картер — попользуйся и уходи» — Этот гимн заполнял мои мысли, как роковой звук, но я уже вошла во вкус бессмысленных гулянок и все никак не могла остановиться.
Затем в моей жизнь появился и кокаин, но это было лишь баловство, и оно быстро кончилось, когда мой брат Кайл попал в больницу из-за передозировки. Да, он употреблял допинг, а не кокс, но эта ситуация что-то изменила в моей голове, потому что тогда я проплакала около постели брата всю ночь. Он находился в коме и если бы пришел в себя, наверное, долго смеялся бы над моими слезами. Думаю, никто и никогда не видел, как я плачу. Я делала это редко, но сильно и навзрыд, находясь в полном распоряжении самой себя.