Прости мне мои грехи

Реакция Коула на мой потрясающий спектакль не заставила себя долго ждать. Признаюсь, я даже не надеялась, что он сделает это так быстро. Не знаю, почему-то я ждала от него какого—то нового проявления слабости. Как в ту минуту, когда он хотел поцеловать меня.

Но напоролась на новую огромную летящую прямо на меня комету злости.

— Какого хрена? — в лоб спрашивает он, оказавшись позади меня. От его дыхания, касающегося моих плеч, меня начинает лихорадочно потряхивать.

— Прости, что? — Я разворачиваюсь, уставившись на него невинным взглядом.

Ох, лучше бы я этого не видела. Его серые глаза похожи на непроглядную ночь, в которой горит адское пламя.

— Ты — моя собственность, — заявил он, поднимая свою правую руку. Его пальцы расставлены так, будто он держит в ладони невидимый шар. — А мне не нравится, когда трогают мои вещи.

Он переводит свой взгляд на кисть и крепко сжимает ее в кулак, очевидно мечтая, чтобы это было мое горло.

— Он меня не трогал. Мы просто разговаривали. — Не хочу оправдываться, но он выглядит так угрожающе, что я уже пожалела о том, что затеяла этот концерт.

— Я все прекрасно видел. Видимо, в последний раз тебе было мало. Ты хочешь, чтобы я был с тобой еще жестче? Ты этого добиваешься? — холодно шепчет он, и я выставляю ладони перед собой, намекая ему на то, что мы здесь не одни, и сейчас не время для рукоприкладства.

— Коул, ты выгнал меня. Я уже достаточно унижена перед всем колледжем, перед твоим братством… Я стояла перед тобой на коленях… — выдыхаю я, надеясь, что не расплачусь прямо здесь и сейчас.

— Да, и ты чертовски хорошо сосала мой член. — Его голос тоже опускается до шепота, и внутри меня все сжимается, когда он произносит эти слова.

Да. Я вспоминаю, как делала это. И потом вспоминаю свой оргазм на рояле, и то, как тяну его за волосы, прижимая к себе.

— Заткнись, заткнись!

— Ты делала это так умело, Ребекка… — Он наклонился к моему уху вновь прямо при всех. Я надеюсь, этого никто не видит… Хоть бы этого не видела моя мать. — Так грязно. Ведь ты такая и есть, — продолжает он едва слышным змеиным шепотом. — И ты будешь делать это каждый раз, когда я буду этого хотеть.

— Не буду. Я больше никогда не приду к тебе и в эту чертову комнату.

— Ох, какие громкие заявления. Уже на этой неделе ты будешь корчиться подо мной, умоляя трахнуть тебя. На что спорим?

— На то, чтобы ты отстал от меня. Перестал шантажировать. — Я хватаюсь за этот шанс, как за последнюю соломинку, надеясь на свое спасение.

— Хитрая, — подмечает он, отодвигая мои волосы от уха. — Ну что ж, это не спасет тебя, поэтому я с радостью соглашусь.

— В смысле не спасет? — протестую я, нахмурившись. — Давай, чтобы было все по—честному. Если ты проигрываешь — больше никакого шантажа. Ты навсегда забываешь тот вечер, тот день и все, что со мной связано.

— Не вопрос, — самоуверенно кидает Коул, приподнимая свою бровь. Чертов засранец. Мне так хочется задеть его хоть чем-то, что я выпаливаю:

— Я скорее буду спать с твоими змеями в одном террариуме, чем снова окажусь в твоей постели.

— Какое глупое заявление, — хищно шепчет он, наматывая мои волосы на свои палец. — Что ж, время нас рассудит. В мою пользу.

Так и хочется драматично врезать ему по щеке прямо здесь при всех, но я знаю, что скорее порежусь об его скулы, а не причиню ему какую—либо боль.

Да и с карьерой актрисы на сегодня покончено.

— Жду не дождусь твоего наказания, — туманно завершил наш диалог он и, резко потянув мой локон, одернул пальцы. Затем, он развернулся и ушел, оставив меня опять в каком-то ватном состоянии.

Мой взгляд проследил за его бедрами в светлых джинсах, на которых они сидели идеально. Выругавшись, я потянулась за еще одним бокалом вина и опять же выпила его залпом, мечтая забыться.