Страница 88 из 140
На похороны Ритки Облака из всей их компании пришли только Гордей и Мика.
Кайса, поддавшись настоянию Гордея, легла в двухдневный стационар для полной проверки здоровья, а Эд вообще ничего не объяснил, просто не явился. И Гордей даже обрадовался этому обстоятельству. Не потому, что не хотел видеть друга, а опасался встречи Эда с Микой. В них словно бес последнее время вселился. Бес под названием «призрак Ниры».
Народу на кладбище и так приехало на удивление много. В основном, мужчины разного возраста и комплекции, но с неуловимым отпечатком принадлежности к общему делу. Ритка работала диспетчером на автобазе, и, кажется, пользовалась там, если не любовью (сложно было представить кого-то, любящим Облако), то уважением — точно.
Очень хороший гроб, новенький катафалк, автобус — всё честь по чести. Мика сказал, что собирались заказать отпевание, на автобазе даже скидывались на подкуп батюшки, но, тот, услышав, что Ритка — самоубийца, наотрез отказался и от денег, и от панихиды.
Об этом Гордей узнал, когда ехал на кладбище с бывшими коллегами Ритки.
— Не могла она вот так сама, не могла, — позади него тихо переговаривались две единственные женщины в салоне.
— Записку нашли, всё как полагается, — не очень уверенно убеждала вторая. — И никаких следов кого-то постороннего…
— Но зачем ей это? Характер у неё не такой. И к жизни Маргарита Николаевна как относилась? На ногах твёрдо стояла, всё в кулаке держала. Её, сама знаешь, и все наши мужики вон как слушались. А это о многом говорит…
Гордей представил, как эта женщина с непреклонным голосом убеждает батюшку, что Ритка не могла покончить с собой, потому что «всех мужиков на автобазе в кулаке держала», и непроизвольно улыбнулся. Тут же спохватился, опять придал лицу скорбное выражение, приличествующее моменту. Хотя рядом сидел Мика, загораживая Гордея от всего остального салона. Он молчал всю дорогу, прикрыв глаза. Вообще Мика сегодня не сказал Гордею ни единого слова, кроме едва слышного «Привет». И то больше кивнул, чем произнёс.
Мика знал, что Ритка Облако была в него влюблена. Не мог не знать: она, начиная со старших классов, пёрла непрошибаемым танком через все тернии в попытках присвоить единственную звезду на её горизонте. Если бы на Микином месте оказалось существо с более нежной душевной организацией, оно бы давно уступило Риткиному напору. Но Мика сопротивлялся отчаянно, положив на это противостояние все свои жизненные силы.
Скорее всего, он не женился до сих пор, не потому, что хранил верность Нире Эльман, просто всё внимание его концентрировалось на отбивании Риткиных атак. Прямолинейный Мика не мог решать несколько задач одновременно.
Сейчас он казался выпотрошенной тушкой, чучелом из мастерской таксидермиста. Выпал кусок из прочного фундамента Микиной жизни, резко, неожиданно, без всяких к этому предпосылок.
— Мик, — Гордей мягко тронул друга за локоть. — Ты жалеешь?
Мика открыл глаза сразу, конечно, он не спал, просто до сих пор пытался осознать произошедшее.
— Это из-за меня, — прошептал он.
— Каким образом? — удивился Гордей. — Если имеешь в виду её безответное чувство, то Облако могла сделать это ещё в старшей школе, когда ты впервые отказал ей. И потом каждый раз на протяжении восемнадцати лет твоих пренебрежений. С чего бы именно сейчас?
— Ты не понимаешь, — прошептал Мика. — Я и Нира… Перед тем, как она умерла второй раз…
Со стороны, наверное, звучало дико «умерла во второй раз», но Гордею с Микой теперь казалось вполне нормальным. А как ещё сказать про то, что случилось с Нирой после возвращения в Яругу?
— Это произошло так неожиданно, — быстро зашептал Мика. — Она сама подошла ко мне, увела в какую-то заброшенную комнату, там, кажется, когда-то прачечная была. Вроде как посмотреть, можно ли опять стиральные машины поставить. И… Гордей, она накинулась на меня сама… Я сначала даже испугался, во взгляде её что-то такое… Будто больная, как их там называют… Типа…манки?
— Нимфоманки, — на автомате подсказал Гордей.
— Вот-вот… А потом мне кровь в голову ударила… Это… Она, Нира, откуда-то знала всё-всё, как мне нравится. И даже то, чего я никогда никому не говорил. Это…
Микины глаза заволокло какой-то сладострастной пеленой, и Гордей с тоскливым ужасом осознал, что сейчас друг пустится в подробности. Он понимал: на похоронах часто обостряется либидо, острое желание почувствовать, что ты — живой, но к Микиным откровениям не собирался прикасаться даже, условно говоря, кончиком мизинца.
— Уволь меня от подробностей, — сказал Гордей немного громче среднего гула по автобусу, и, кажется, все Риткины коллеги повернули к ним головы.
Он снизил голос, зашептал другу почти в самое ухо:
— Мика, но при чём тут Ритка? Даже если ты был настолько идиотом, что рассказал ей о… своих… ну…
Неприятно. Зубы сводило о мысли, что Нира занималась этим с Микой. Ничего подобного не хотел знать. Иначе он… Прямо сейчас убьёт Мику. Схватит его и со всей силы шарахнет об автобусное окно. Так, чтобы мозги вылетели наружу вместе с осколками…
Гордей ущипнул себя за локоть. Почему он вдруг так разъярился?
— Не, ты что, — прошептал ничего не подозревающий Мика, который секунду назад избежал ужасной смерти. — С чего мне Ритке об этом рассказывать? Я и не видел её до прощания с Нирой. Несколько месяцев не видел…