Явление прекрасной N

— Жуть, дед, какая! — голос Алины пробился сквозь шипение котлет.

— Это только начало, — хмыкнул Сергей Викторович. — Прижал её отец к стенке, девушка и раскололась: «Песни, — говорит, — слушаю. Кто-то поёт так красиво, так печально, прямо над рекой туманом стелется». Ну и что ей скажешь? Так и бегала «песни слушать», пока живот не округлился. Тут всё и стало ясно. Как ни пытали родители, кто отец ребёнка, и откуда певун этот голосистый взялся, а она смеётся: «Нет его больше». А вскоре её в реке нашли… Плыла мёртвая, а живота и нет больше. В городе говорили про криминал, тогда официальные аборты не разрешали делать. Вот, мол, у знахарки на столе умерла, та с испугу труп в реку и скинула. А потом…

— Дед, — закричала Алина из кухни, — ещё и потом есть?

— Девушки с вышки сигать начали. Самоубийством жизнь кончали. Тогда и вспомнили, что парень, тело которого так и не нашли, пел очень хорошо. Голос сильный, глубокий. Поползло всякое нехорошее. Неженатый, мол, ушёл, вот невест себе и кличет на тот свет. И вышку от греха подальше снесли. Не из-за призрачных песен, а потому что и в самом деле магнитом для самоубийц стала…

— Алина, — Гордей сделал знак рукой, чтобы она выключила телефон. — А вот эта стень… Я что-то не уловил, когда о ней было?

— Подождите, — кивнула Алина, — это чуть дальше. Сейчас найду. Но то, что мы прослушали — тоже важно.

Она, вглядываясь в секундомер, промотала запись.

— О! Где-то тут. Я к этому времени в магазин ушла, дед сам себе рассказывал.

На вновь включённой записи шуршало молчание. Потом раздался глубокий вздох Сергея Викторовича, и Гордей понял, что тот пил воду, чтобы промочить горло. Кажется, старик наговаривал все эти байки, читая с рукописей, часами.

— Так вот, просыпается он и видит у своей постели стень погубленного им товарища. «— Ты прощения у меня просил? — говорит, — простил я тебя, и вот даже пришёл на смотрины звать. Дочь у меня родилась, радость-то какая! Приходи на место, где вышка была, споём, как прежде, водки выпьем. Всегда дочку хотел, пацаны мне без надобности. Не люблю пацанов, вот таких, как ты». Жуть мужика взяла, сколько лет-то прошло, а перекрестился он — стень и исчезла.

— Вот, — сказала Алина, снова выключив диктофон. — Здесь он про стень говорит.

Гордей пожал плечами:

— Скорее всего, нам послышалось, или Сергей Викторович оговорился. Понятно же, что тень имелась в виду.

Алина покачала головой.

— Он же в тот день вам ясно сказал: стень, а не тень.

— Думаешь, что под стенью он имеет в виду утонувшего парня?

— По крайней мере то, во что тот превратился, — как-то слишком загадочно ответила Алина. — Вы обратили внимание, что сначала он называет его утопленником, а потом уже — стенью. Я погуглила, но нашла только то, что в наших краях стенью когда-то давно ещё называли болезнь «сухотку». Поражённый ею человек сильно худеет, становится подобен тени.

— Никогда не слышал, — удивился Гордей.

— А больше это слово нигде и не встречается, — сказала Алина. — Его в Гугле просто так и не найдёшь. Пришлось много ходов в поисковике испробовать, чтобы хоть на что-то выйти. Но навряд ли дед болезнь имел в виду. Я думаю, можно найти что-то ещё в его записях или рукописях. Он не всё, конечно, успел надиктовать, вон стоят три ящика с бумагами. Я собираюсь когда-нибудь это всё оцифровать, только когда? Сейчас вот к будущему мужу переезжаю, потом в институте восстановиться нужно будет. Забыла многое, опять за учебники сутки напролёт. Я на эту запись, честно говоря, случайно попала. Скучала… по деду… вот и включила, голос его услышать.

Гордей подумал вдруг, что слишком много случайностей. Люди могли ошибаться, оговариваться — каждый по отдельности, но, когда оговорка повторяется снова и снова, на неё следует обратить внимание.

У Ниры могло быть какое-то странное генетическое заболевание. Сейчас забытое, а когда-то называвшееся «стень». Местное, локальное, нигде больше неизвестное. И Лара боялась, что у Ниры проявится недуг, и все узнают её секрет, поэтому отправляла дочку тайком в больницу в другой город.

Как вариант.

Или вот ещё бывают случаи, когда люди ненароком раскапывают древние скотомогильники или человеческие курганы в местах, где в забытой древности бушевала эпидемия.

— Алина, — сказал Гордей, — а ты не могла бы мне отдать эти записи? На время, конечно, только не могу обещать наверняка, когда верну обратно. Просто сейчас у меня отпуск…

Она внимательно посмотрела на Гордея. С одной стороны, ей не хотелось отдавать — пусть и на время — книгу деда, которую девушка собиралась привести когда-нибудь в читабельный вид. С другой, записи могли потеряться при переезде и всех тех хлопотах, что ей предстояли.

— А почему вы так заинтересовались этим? — спросила она Гордея.

— Пока ещё не знаю, — признался он. — Но возможно в записях твоего деда кроется намёк на разгадку одного дела, которое мучает меня…

Гордей думал об этом, когда загружал ящики с рукописями в багажник машины.

— Только… — сказала Алина, и он клятвенно заверил:

— Ни в коем случае не потеряю.