Страница 59 из 140
Когда такси, вызванное для девочек, уехало, Гордей почувствовал себя таким уставшим, словно на него разом навалилось гробов десять. Или даже пятнадцать.
— Помянем? — спросил он Мику, подразумевая, что они, как всегда, пойдут к нему.
Честно говоря, Гордею хотелось просто быстрее закончить это невыносимое и странное прощание.
— Без меня, — вдруг глухо сказал Эд. — Я к этому козлу больше ни ногой…
Полина, хоть и молчала всё это время, осветилась торжеством. Её губы шевельнулись, словно она беззвучно произнесла: «И правильно». Жена Эда не любила его компанию, а компания предпочитала не замечать девушку, которая была младше на десять лет.
— Эд, — устало выдохнул Гордей. — Не начинай, а? Хотя бы сейчас… Мужики, да что вы как с цепи сорвались…
— Я сам тебя на порог не пущу, — голос Мики звучал слабо, видимо, ещё не совсем отошёл от обморока, но во взгляде разгоралась ненависть.
Как только Гордея опалило жёлтым блеском, расплескавшимся в глазах друга, горло сдавила странная безнадёга. Будто кто-то шепнул злорадно: «Вот теперь всё главное и начинается».
Они ругались, конечно, за двадцать пять лет всякое бывало. До сих пор обменивались тычками на правах старинной дружбы. Но такое… Гордей чувствовал, что Мика с Эдом вполне серьёзно способны сейчас убить друг друга. Но за что? Если выпад Эда с вилкой в прошлый раз можно списать на потрясение от внезапной смерти Ниры и алкоголь, то сейчас они были абсолютно трезвы.
«Только этого не хватало», — пронеслось у него в голове.
Почему-то вспомнил ту девушку, на одном из вызовов. Которая ещё взяла академ в меде, ухаживала за больным дедом. Она сказала, что старик ощущал какой-то тёмный сгусток, катившийся по улицам города.
Сейчас нечто подобное происходило с самим Гордеем. Это был какой-то нереальный сюрреализм, то, что закипало сейчас во дворе судмедотделения. И он просто стоял и беспомощно смотрел на старинных друзей. Которые словно в замедленной съёмке, окутанные тёмными, шевелящимися клочками тумана, приближались друг к другу. Со зверски перекошенными лицами и пожелтевшими глазами.
Гордей не знал, сколько это длилось, показалось, что очень долго, но вдруг время прекратило свою медленную плавность, дёрнулось и полетело вперёд, как выпущенная из пистолета пуля.
Вскрикнула Полина, когда Мика врезался в Эда, сбил с ног. Челюсть Эда хрустнула о кулак, и одновременно раздался глухой вскрик — второй кулак Мики попал под дых.
Они — особенно Мика — ещё несколько минут назад выглядели такими бессильными, больными и уставшими, а теперь вдруг переполнились невесть откуда взявшейся бешеной энергией.
Пронзительно верещала Полина, неловко хватая и тут же отпуская мелькающие рукава курток и выпачканные в весенней распутице кроссовки. Отскакивала, снова возвращалась, не переставая то ли выть, то ли визжать.
Гордей ринулся в свару. Он не хотел бить никого из них, пытался расцепить этот катавшийся по земле неистовый комок, уворачиваясь от ударов. Когда голова дёрнулась от прилетевшего кулака, он даже не понял: от чьего именно?
— Прекратите, — беспомощно, но уже чувствуя вызревшую дикую злобу, крикнул Гордей.
Но даже не успел закончить, потому что второй удар влетел прямо в рот.
Вместе с криком вылетел передний зуб, губы тут же залились кровью.
— Сволочь! — хрипел Мика. — Сука…Убью!
Гордей отшатнулся, прикрывая лицо, в голове судорожно мелькал прейскурант стоматологии на реплантацию зуба, во рту плескался металлический привкус.
Он ушёл в сторону, пропустив следующий яростный бросок Эда, и, развернувшись, со всей силы и с размахом толкнул невменяемого друга на кирпичную стену морга. Удар вышел даже сильнее, чем он предполагал. Эд отлетел назад, врезавшись затылком и спиной в оштукатуренные кирпичи. Отталкивая ногой орущего Мику, Гордей метнулся к нему, схватил за плечи.
— Прекрати! Приди в себя, идиот!
Эд слабо попытался вырваться, но удар о стену отрезвил его. Словно выбил из тёмного, шевелящегося кокона, который окутывал худое тело друга. Теперь он выглядел просто выдохшимся.
Чего нельзя было сказать о Мике. Оставшийся одиноким на недавнем поле боя, он пугал своим видом. Повязка свалилась, обнажив залившую глаз бордовую опухоль, второй глаз горел нескончаемым бешенством.
— Убирайся отсюда к чёртовой матери! — взревел Мика. — Ещё раз тебя увижу, башку снесу!
Гордей, проклиная всё и вся, ринулся к нему, обхватил руки, зажал в крепком захвате.
— И ты, чудило, угомонись уже. Хватит! Хватит, я вам сказал!
Наверное, рык Гордея, умноженный клокотавшей в нём злобой, и в самом деле превратился в подобие настоящего барьера. А может, эти бойцы быстро выдохлись. Но вдруг всё затихло. В наступившей тишине раздавалось только тяжёлое, прерывистое дыхание и всхлипывания Полины, которая тут же оказалась около пострадавшего Эда.
Гордей ползал по земле, выискивая выбитый зуб.
На крыльце стояли санитары с Виссарионом во главе. То ли любуясь торжеством жизни и страсти столь редким во дворе морга, то ли прикидывали размеры будущих клиентов.