Страница 33 из 140
Кайса стояла на балконе пятого этажа и вдруг поймала себя на мысли, что ей очень хочется очутиться в парке, за рекой, невидимой из-за густо прилепленных друг к другу хрущёвок. Они сомкнули свои ряды с мрачным упорством стариков, которым терять нечего.
В самом желании ничего странного не было. Удивилась Кайса, когда поняла, что при мысли о заснеженном парке она не думает идти туда пешком. Как-то очень естественно знала, что стоит распахнуть пошире примёрзшие к раме стёкла, оттолкнуться от плитки, которой выложен пол лоджии, сделать буквально три-четыре рывка, и она окажется на другом берегу реки.
Кайса настолько была уверена в естественности полёта, что даже когда пришла в себя, всё ещё сомневалась в бредовости и опасности желания оказаться по ту сторону замёрзших окон.
У неё в голове вообще творилось странное. Мысли стали какими-то мягкими, неопределёнными, они плавали туда-сюда в сбитом воздушном креме, а в самой середине этого безобразия тяжело ворочался серый мохнатый ком. Он копошился, медленно перебирая торчащими в разные стороны ворсинками, раскачивался, подминая под себя зазевавшуюся мысль, набухал всё больше.
От этих неторопливых движений становилось как-то очень жарко и неудобно, и тогда Кайса, не в силах терпеть жгущий изнутри огонь, выходила на балкон. Она даже не понимала, холодно или тепло на улице. Просто стояла и смотрела вдаль: сквозь верхушки деревьев и шеренгу пятиэтажек на промёрзшую набережную, всё больше склоняясь к необходимости попасть туда, минуя щербатые асфальты, ленты трамвайных путей и толпы людей.
Кайса знала, как хорошо бродить по облакам.
Что-то в самой глубине её души сопротивлялось прекрасному ощущению, запрещало делать это, тянуло вниз, возвращало обратно в комнату.
Когда становилось тепло, Кайса с удивлением смотрела на привычную обстановку и не понимала: почему она не узнаёт её.
Несколько раз звонил телефон, мелодия крутилась так долго, всё снова и снова, она вырывала Кайсу из блаженного состояния, заставляла вспоминать.
Что-то случилось недавно, когда точно, Кайса не помнила, но понимала — случилось. Они ходили в диско-бар. Старый диско-бар «Лаки», они зашли в него с Риткой и Полиной, кажется, должны были с кем-то встретиться.
Потом сознание делало какой-то невероятный кульбит, и Кайса умирала от стыда, стоя перед Риткой Облако на коленях. Та крепко держала её за капюшон и заставляла сделать что-то ужасное. Когда Кайса пробовала вспомнить, что именно, в голове взрывалась бомба, расшвыривая в разные стороны осколки воспоминаний, и она валилась на кровать, воя и сжимая ладонями виски.
— Скоро боль пройдёт, моя сладкая, — шептал вкрадчивый нежный голос, и Кайса знала, что нужно немного потерпеть.
А потом…
— Что потом? — спрашивала она у голоса.
— Всё встанет на свои места.
Кайса кивала, понимая, что единственно правильно положение дел: когда всё возвращается на свои места.
Один раз она вдруг словно очнулась, посмотрела на часы и даже не удивилась, что Гордея всё ещё нет. Не мешало бы ему поторопиться, кажется, Кайса серьёзно заболела. Она плохо помнит, что делала с тех пор, как поругалась с Риткой около «Лаки» и до нынешнего момента. Она точно бредит, и температура наверняка высокая, раз ей становится так жарко, что приходится выходить на балкон. Нужно померить температуру, только вспомнить, где градусник, и ещё — позвонить Гордею. И чешется… Всё тело зудит, кожа лопается. Как будто лава рвётся сквозь корку пересушенной земли.
Кайса с трудом поднялась, подволакивая негнущиеся, словно чужие ноги, прошаркала на кухню. Где телефон? Где Гордей?
Открыла кран и начала пить сразу из-под него, жадно ловя пересохшими губами прохладную струю. Внезапно вода стала приторно-сладкой, противной, Кайса отпрянула от раковины, а всё тот же голос, который обещал скорое избавление, спросил:
— Ну как тебе, моя сладкая? Достаточно?
Она плевалась прямо на пол, потому что во рту остался не просто сахарный привкус, он был тошнотворно-сладковатый, как от сгнившей груши. Кайсу вывернуло, но пошла только густая горькая желчь, и она поняла, что не помнит, когда ела в последний раз.
Желчь обернулась чернотой, и опять стало очень легко. Она обрадовалась, что стала той, которая ходит по облакам. Пределы рассосались, невозможное улетучилось. Боли нет, смерти нет. Лёгкость и бескрайность — вот что такое истина. Вернувшийся порядок вещей.
Кайса принесла тряпку и вытерла следы своего недавнего бессилия. Чтобы ничего не напоминало об отвратительном прошлом. Она хотела стереть всё, что называлось Кайсой. Беспомощной, слабой и подлой от своей слабости. Вот это чёрное, как дёготь — покидающая Кайсу душа. Самое время начать заново.
«Вернуть на свои места», — навязчиво повторило что-то внутри неё.
«Ладно», — согласилась та, которая больше не хотела быть Кайсой. — «Пусть будет так. Смысл от этого не меняется».
И стало жарко, кровь хлынула к щекам. Она была ещё слишком горячая. Эта кровь. Мешала. Пока остынет, придётся потерпеть.
Кайса бросила тряпку в ведро и пошла на балкон.
На кухонном столе надрывался мобильник. Количество пропущенных звонков перевалило за двадцать. От Ритки, Полины, мамы и Гордея. Пять — с незнакомых номеров. Скорее всего, спам от банков и клиник пластической хирургии.