Страница 108 из 140
— Что?! — закричало оно, и мелодия, лившаяся из этой гримёрки, прекратилась. — Кто?!
— Патрик? — почему-то спросил Гордей.
Когда до Гордея донеслось это «что», он сразу понял: перед ним вовсе не Тима-Булен, хотя голос, очеловечившись, показался знакомым.
— Какого чёрта?! — вскрикнуло существо ещё раз, пристально вглядываясь в темноту, из которой появился Гордей.
Оно не было ирреальным, по крайней мере, не какой-то сущностью из ужастиков, прекрасно чувствующей себя в темноте. Из-под зелёной чёлки Гордей не мог различить глаз и вообще — лица, только по искусственному, капроновому отсвету от волос почувствовал, что это парик.
От существа тянуло страхом, и Гордей поднял две руки вверх в примиряющем жесте. Всего-навсего перепуганный шизик, забравшийся в заброшенный бар. Может, он фанател от стрип-девочек, а «Лаки» всё ещё оставался легендой танцев у шеста. Не хватало, чтобы этот ядовито-зелёный впал в истерику.
— У меня нет дурных намерений, — стараясь смягчить голос почти до шёпота, произнёс Гордей. — Я…
Сказать «мимо проходил» — глупее не придумаешь. Но что-то нужно было говорить — ровно, спокойно и без остановки. Погасить зарождающийся припадок, чем бы он ни был вызван.
— Я тут просто кое-кого ищу… Вы не видели местного бармена? Он белобрысый такой, совсем белый, а глаза — очень синие?
— Гордей? — вдруг удивлённо, но уже вполне спокойно спросило существо, откидывая капроновую чёлку с глаз.
— Твою ж мать, — охнул Гордей.
В сильно накрашенном лице он разглядел образ Эда. Только… С какого перепугу пропавший друг так сильно обвёл глаза, покрыл зелёным веки, а ярко красным — губы?
— Эд, — растерянно произнёс Гордей и сделал шаг в комнату. — Какого чёрта?
— Вот видишь, — ответил совершенно идиотский Эд. — Как оно всё получилось.
Гордей никогда не замечал за Эдом подобных склонностей. Это была даже не транссексуальность. Чудовищно разукрашенный друг не пытался создать женственность, скорее, он напоминал сумасшедшего, пытающегося скрыть свой настоящий облик. Но голос его был вполне нормальным, только очень расстроенным.
— Не знаю, что сказать, — наконец произнёс Гордей. — Честно говоря, я в полном замешательстве. Ты в курсе, что Полина после того, как ты ушёл, помчалась к Ирине Александровне? Если бы я вовремя не приехал, неизвестно, чем для твоей мамы этот взбрык мог закончиться…
— Полина — дура, ты же это знаешь, — чересчур спокойно и буднично произнёс Эд.
Словно они встретились на улице, и на нём был привычный костюм, а лицо не кричало всеми красками ядовитой радуги.
— Чёрт меня дёрнул тогда жениться. Мама настояла. Присаживайся…
Он кивнул на пыльное кресло у второго гримёрного зеркала чуть дальше от входа. Гордей только сейчас заметил, что нелепо застрял прямо посередине комнаты, не зная, куда деть руки.
На кресле кучей громоздились разноцветные бумажные и картонные шляпы, такие старые, что казалось — тронь, и рассыпятся в прах. Гордею трогать их совсем не хотелось, поэтому он прислонился к краю трюмо, столик которого казался не таким пыльным. Видимо, Эд случайно протёр его рукавами своей невероятно кричащей рубахи. Гордей сейчас мог в деталях разглядеть, как по этому великолепию густо и часто рассыпались кривые пальмы и яркие попугаи.
— На самом деле, я тоже не знаю, как всё это объяснить…
Гордей старательно отворачивался, чтобы не смотреть в угольно чёрные глаза друга. Они размазались на поллица, и Эд выглядел, как енот, вляпавшийся мордой в ярко-зелёные и кроваво-красные краски. А чёлка бросала дополнительно изумрудный отсвет на его лицо.
— Начни сначала, — посоветовал Гордей. — Но прежде, чем ты признаешься, что в детских яслях тебя тянуло к куклам вместо машинок, скажи: ты тут, в «Лаки» сегодня встречал кого-нибудь?
— Не было ничего такого в яслях, — слабо улыбнулся Эд, всё-таки отразивший шутку. — А тут я не видел никого… Человеческого. Только какой-то кот шмыгнул у меня из-под ног, когда я пришёл к подиуму. Помню, потому что перепугался до ужаса, от неожиданно даже завопил. Никого тут нет, если бы был, то на мой вопль точно бы отреагировал.
— А чего ты попёрся к подиуму? — спросил Гордей. — Нет, вообще всё-таки начни сначала. Вот это — клоунские тряпки, жуткий макияж и непонятная страсть к заброшенным стрип-клубам.
— «Лаки» — не стрип-клуб, — вдруг обиженно возразил Эд.
— Да ну?
— Это просто очень весёлое место! Ну ты же и сам знаешь! Тематические вечеринки, выступления артистов…
— Львы, клоуны и куропатки… — дополнил Гордей. — В общем, цирк для совершеннолетних. Театр юного зрителя восемнадцать плюс.
Удивительным казалось и возмущение Эда, и то, каким обиженным тоном он сказал «вечеринки, артистов». Хотя до момента, пока Гордей не обозвал «Лаки» стрип-клубом (но по сути бар таким и являлся), это был вполне привычный Эд. Только неудачно вырядившийся. А сейчас в нём словно заговорил кто-то чужой.
Гордей непроизвольно вздрогнул. Ощущение казалось таким же, как в последнее время, когда Кайса вдруг выдавала совершенно несвойственные ей реплики и реакции на события.