Когда тени вернутся

В первый день она напрочь позабыла обо всем, гуляла по тенистым улочкам, бродила по открытым площадям, слушала голоса, новости, впитывала с жадностью мимолетные фразы, интонации, манеру общения прохожих. На местном рынке купила редьку, морковку, огурцы и черный хлеб из муки грубого помола. Под вечер с трудом добралась до постоялого двора: около часа петляла, пока крепкая память вывела на нужную улицу. В таверне на первом этаже небольшая группа местных рабочих устало бросали кости. Как видно, доигрывали последнюю партию. Лаура тихонько прокралась за ними и поднялась на второй этаж. Наконец, комната, наконец, долгожданный отдых! За окном кусочек луны утонул в мешках дремавших туч. Аврора безмятежно спала. Лаура выдохнула: червячок совести клевал внутри – "как-то она отреагирует на то, что она без спроса взяла ее вещи?" Довольная девушка разложила по местам позаимствованное и нырнула в свою кровать. Сон не заставил долго ждать.

На утро она не обнаружила римлянку и развела руками. Оказалось, что та куда-то ушла еще до восхода солнца. "Эта римлянка продолжает меня удивлять, – подумала про себя Лаура. – Впрочем, теперь мне ничто не мешает повторить вчерашний день!" Калейдоскоп лиц, оживленных улиц, базилик, портиков, языческих храмов, которые перестраивали на новый лад, латинских церквей, куда после указа Феодосия в 394 году о признании христианства единственно верной государственной религией стекался самый разношерстный люд, подчас совершенно далекий не только от принципов веры, но и от малейшего знания о ней, – все это вместе взятое закружило Лауру в огромном водовороте. Так прошел не один день. С Авророй она виделась только мельком по вечерам – та была целиком чем-то поглощена, писала стилусом на дощечке какие-то письма и не отзывалась на расспросы. Говорила: "Подожди, подруга, я ничего не забыла, но и у меня есть тут дела!"

В одно такое погожее утро Лаура отправилась в самый центр города. Знакомые силуэты церквей с колоннами и куполами перемежались с городскими инсулами, кирпич которых золотился в лучах утреннего солнца, мощенные улочки тянулись строгими линиями, по которым маршировали ветераны римской армии вперемешку с более многочисленными отрядами готских наемников, которые своей разношерстной одеждой и поведением выбивались из "правильности" и геометрии окружающей среды.

Лаура, как обычно, заглядывалась на всех и все, что встречалось по пути. Вот с окна на третьем этаже дома в узеньком переулке выплеснули какую-то жидкость вниз. Пара прохожих, мужчина и женщина, вовремя успели отскочить в сторону. За словами они не полезли в складки туник. С третьего этажа донесся визгливый, причитающий голос и плач ребенка. Вот пара вигилов, городских полицейских, тянула за руки и волосы сопротивляющегося бродягу в ближайшую караульню. А тут писарь перебежал улицу, едва не попав под лошадь проезжающего всадника. Последний недовольно дернул рукой, плащ его на миг взметнулся в воздух, точно крыло возмущенного орла.

Лаура и сама не заметила, как очутилась на широкой площади, с одной стороны уходящей в густой кипарисовый сад, а с другой – через десятки караулен, башенок и ворот, копий солдат и плюмажей городских центурионов, отдающих приказы подчиненным, – к величественному дворцу, резиденции императора Гонория. Лаура безошибочно поняла это по тому средоточию власти и могущества, от которого сам воздух в присутствии вершителей судеб, кажется, становится иным.

– А правитель во дворце? – спросила девушка у проходившего мимо готского солдата.

– Император Гонорий и не покидал его! – уверенно отрапортовал служивый.

– Да нет же. Я имела в виду Флавия Стилихона!

– А… – во всю ширину зубов улыбнулся мужчина. – Вы имеете в виду нашего великого полководца! Нашего отца! Не смотрите, что он вандал, а я – гот! Все мы одной германской крови! И постоим друг за друга! Слава богу, что он с нами! Все мы служим Риму, но местные до сих пор смотрят на нас косо, точно мы какие-то грабители и разбойники!

– Почему? – полюбопытстовала девушка.

– Ну как? Такая знатная римлянка – и не знает? – удивился гот, ведь Лаура была в прекрасном одеянии Авроры и с украшениями, и даже белилами воспользовалась на свой страх и риск. – Два года назад наш настоящий правитель (а сколько лет и крови он отдал!) Флавий Стилихон поехал в Иллирию на встречу с королем вестготов Аларихом и привез ему богатые дары! Среди них был и изготовленный лучшими римскими мастерами готский меч!

– Каково! – только и воскликнула Лаура, оценив в воображении щедрый дар.

– Вот не знал, что такие дамы могут оценить по достоинству, да, – причмокнул гот, – и они обнялись, а Стилихон, вручив меч, так и сказал: "Для защиты Рима!"

За их спиной раздалось громогласное:

– Стилихон – предатель!

Гот возмущенно обернулся.

– Кто тут опять повторяет эти гнусные слухи, распускаемые придворными льстецами и лжецами? Опять ты, Гай?

– Я и еще раз я, Алат!

Подошедший солдат в lorica hamata – кольчужном доспехе римского легионера – толкнул, словно ненароком, плечом Алата. Последний вспыхнул, как отблески солнца на кирпичных стенах караульной башни, – смесью полчищ рыжих муравьев в пшеничном поле.

– Тебе сотни раз говорил, Гай, что все эти месяцы слухи среди солдат распускал ваш министр, Олимпий! Это он подбивал всех, говоря, что Стилихон хочет свергнуть императора Востока и передать власть своему сыну Эвхерию! Это он все годы распускал гнусные слухи, что Стилихон с этой целью женил на Гонории сперва одну свою дочь, а после ее смерти – другую! А наш полководец дважды спасал Рим от вторжения варваров между прочим: кто разбил Алариха в 401 году, когда в осажденном Медиолане дрожал трусливый Гонорий? Кто остановил огромное стотысячное войско Радагайса в 405?

– Остановил не раз, но и дал почему-то уйти не раз!

– Когда, как чума, орды наводнили всю Италию и двигались к Риму? Когда у Флоренции были разбиты лучшие сыны Рима, а сам город попал в страшную осаду? Когда по всем городам поползли стенания, мольбы к властям возобновить жертвоприношения, отказавшись от христианства? Вот она вся ваша языческая суть, Гай! И не смей этого отрицать! По указу Феодосия вы отказались на словах от прежней веры. А на деле?

– Не смей указывать нам на нашу веру, германский наемник!

– Наемник? – вспылил Алат. – И это ты говоришь мне? Ты, Гай, выросший в Испании! Ты говоришь это мне, родившемуся в портах недалеко от Рима, мне, чье детство прошло среди стад овец и винограда италийской земли! Который я впитал с кровью матери! Как и наш великий полководец! Так кто из нас пришлый? Кто из нас чужеземец?

Они сцепились прямо на пункте пропуска, намереваясь по меньшей мере открутить голову один другому. Лаура сочла за лучшее проскользнуть за их спинами под тень караульной башни. Тут она шепнула стене "спрячь меня", и, как ужик, заскользила вдоль нее. Легионеры на крики дерущихся выбегали со всех дверей, в воздух поднималась пыль от их армейских сандалий, скрывая и без того неприметную девушку. Даже яркая желтая ткань паллы, которую надела Лаура, – женского плаща из мягкой ткани, обернутой на талии, с капюшоном, – поблекла в тени и суматохе.

Дверь во дворец была приоткрыта. Стражи вышли и с любопытством разглядывали необычное прежде зрелище, которое все чаще и чаще возникало среди разношерстной римско-варварской армии. Лаура юркнула так быстро, как только могла. Ноги сами несли ее, повинуясь неуловимому импульсу. Она чуяла впереди биение рока. Вот коридор, вот колонны, вот еще сюда свернуть. Где-то здесь может быть разгадка тайны.

– Стой, пилигрим! – вдруг, словно молния с небес, прозвучал голос, пригвоздивший ее к полу.

Глава 6. Роковые встречи

Лаура от неожиданности вздрогнула, как охотник, застигнутый врасплох дичью, за которой он, как полагал, сам следил. Девушка находилась в богато убранном зале. Темные занавеси на окнах скрывали дневной свет.