Когда тени вернутся

– Он – полукровка? – удивилась Лаура.

– Да, мать его была истинной римлянкой, а отец – самый настоящий вандал, хоть и служил кавалерийским офицером под начальством последнего императора единой Империи – Феодосия! Да, – вздохнула Аврора, – ты не застала те времена нашего могущества, когда мы были единым народом и под рукой наших мужчин трепетали все народы, падая ниц! Сейчас Империю разделили, как праздничный торт между двумя сыновьями, а орды варваров со всех сторон нас атакуют! Наших мужчин не хватает, силы не те. Даже в армию набор идет среди "дружественных" варваров! Как мы до такого дожили?

У Авроры заблестели слезы на глазах. Лаура обняла подругу, такая горячая любовь к своему народу была ей понятна – то же самое бурлило и в ее крови! Та же сила бросила ее на поиски спасения тех, о существовании которых вся эта италийская земля и не подозревает!

– Освободить свой народ – и моя заветная мечта! – твердо произнесла она, смотря на свободный полет чаек в лазуревом небе.

– Но что же мы стоим на улице?

– И то верно! Часа через два солнце зайдет, наступит пора теней.

– Нет, Лаура, пору теней мы встретим в теплом месте с кубком в руке. Вернемся в нашу стабулу – постоялый двор, где мы оставили моего Стация. Там наверняка есть парочка свободных комнат для таких гостей, как мы!

– Идем же! – охотно согласилась Лаура.

Дорога назад отняла меньше времени. Когда они проходили мимо строящейся церкви, Аврора сдвинула брови и в чувствах сказала:

– Пусть и Квинту, когда придет новое, достанется то, что досталось и нашим многовековым храмам, произведениям искусства и воплощения могущества!

– А что им досталось? – удивилась странница.

– Их разрушили! Беспощадно и неумолимо. Совсем не по-христиански, как заповедует новая религия. В Риме еще старые храмы не так сильно подвергли разрушению, некоторые оставили, запретив ритуалы… а вот в отдаленных деревнях, как отец рассказывал, целые толпы фанатиков-монахов не только с инженерными орудиями, но и с самыми, что ни на есть, головоломающими – дубинками и вилами, приходили и избивали каждого, кто просил их остановиться! Огромные монументы с прочными колоннами, которые не поддавались разрушению, подрывали в фундаменте!

– Новое часто сопровождается разрушением старого, – задумчиво отметила про себя Лаура, точно обмозговывая какую-то доселе незнакомую мысль.

Они дошли до постоялого двора, когда мелкие пылинки взвились перед ними в воздух и, подхваченные невидимой рукой, устремились прочь на север.

– Все-таки, – Лаура внимательно осмотрела подругу, – будь осторожней с мыслями. А тем более, со словами. Особенно когда не знаешь, какое порождение они призовут…

– Ты иногда так загадочно говоришь, подруга! – рассмеялась Аврора, распахивая дверь стабулы. – Эй, хозяин, самую лучшую комнату нам и самое лучшее угощение! И без промедления!

Сутулый хозяин таверны, косматый мужчина лет пятидесяти, с желваками на скулах, торопливо выбежал из комнаты, очищая руки о подол туники.

– Сию минуту, прекрасные госпожи! Только самое лучшее в нашем заведении! Прошу, проходите! Хнисс, паршивец, где ты там бегаешь? – закричал он в сторону. – Неужели не слышно, что у нас видные гости?!

Выбежал тощий белобрысый мальчонка, поклонился и с кельтским диалектом пробормотал, извиняясь:

– Я только как раз прибирал комнаты. Все готово как раз. Проходите. Извините.

Поужинав как следует, Аврора с удовольствием расположилась на просторной кровати, обнимая мягкую подушку.

– Это то, о чем я так долго мечтала! Завтра утром схожу еще в термы, приведу себя в порядок. В таком виде перед Квинтом не покажусь! Признаться, и сама не знаю, чего хочу больше: расцеловать его или сбросить со скалы!

– Как необычно. Мне такие переживания не знакомы. А вид, убранство? Жители нашего племени говорят: если тебе достался приличный кусок одежды, покрывающий места различия мужчин и женщин, – то обо всем остальном не беспокойся.

– Ну и дикие нравы! – ужаснулась Аврора. – Кстати, откуда вы доставали одежду?

– Не знаю. Это дела вождя племени с главным шаманом, Мораном.

– Вот что необычно, а не мои чувства! Когда-то наступит час, когда я разгадаю твою загадку.

– А я – твою! – усмехнулась Лаура, глаза ее радостно блестели. – Давай отдыхать, спокойной ночи!

И, дождавшись ответного жеста, Лаура отвернулась к стенке и заснула.

Ночью ей снилось новое, неизвестное небо, звезды, мерцавшие среди пухового одеяла облаков, тянущихся над утомленной землей. Она словно парила над призрачным миром. А далеко-далеко внизу, под ее крыльями, тень от которых покрыла города, из всех червоточин, разбрасывая грунт, выползали ее сородичи. Она им кричала "смелее", подбадривала их, смеялась своей свободе, пела: "здесь места хватит всем, довольно с нас теснин!" И они, ободренные ее отвагой, заполняли землю, радостные и счастливые.

Проснулась Лаура довольно поздно, как для себя: солнечные лучи сквозь приоткрытое окно заполнили всю комнату. Кроме нее, никого не было. Одевшись наспех, подпоясавшись, она выглянула за дверь.

– Эй, хозяин?

Никто не отозвался, и через минуту Лаура повторила окрик. Наконец, на ступеньках, ведущих на этажи выше, раздался короткий и быстрый топот. Прибежал вчерашний мальчишка.

– Да, госпожа! Я тут. Не говорите только хозяину, что я явился с запозданием, умоляю вас, а то он меня опять высечет! – мальчонка всхлипнул, потирая спину.

– Тебя секут здесь? – удивилась девушка.

– Еще как! Бывает, на спине потом неделю не могу спать, —

мальчишечья слеза скатилась у него по щеке.

– А хозяин – твой отец?

– Нет, вы что! Слава Юпитеру, нет!

– Из твоего рода? – допытывалась Лаура.

– Мой род далеко отсюда, на западе, – глядя в пол, ответил мальчик. – Я предпочитаю о нем не вспоминать, а то потом плачу, оплакивая дом, родителей, маму… и плохо работаю. Отчего мне, опять попадает. А от этого я снова вспоминаю дом, где был единственным сыном в семье. Меня любили, как нигде, как никто, – заплетающимся языком затараторил он, – но и я любил, боготворил маму, помогал отцу во всем. И в охоте, и в хозяйстве. Вы не смотрите, что я такой щуплый и маленький. У нас там взрослеют быстро!

– И как так вышло?

– Римляне, – не дал ей закончить вопрос мальчик, – они забрали многих с нашего племени в качестве заложников. Но нечестный чиновник продал меня, проигравшись в кости! Так он закрыл свой дом, а я оказался в рабстве! Но видно – такова моя судьба!

– Не печалься, – обняла его Лаура, – а главное, не падай духом! Если сдашься и обмякнешь, то никогда не выберешься через колодец свободы! Так и будешь всю жизнь прозябать в полутьме пещер.

Мальчик отстранился от нее, посмотрел с горечью в глазах, как смотрят на людей помешанных или больных рассудком, и пошел своей дорогой.

– Извините, мне пора работать, – сказал он на прощание.

– Погоди. А где Аврора, моя спутница?

Он оглянулся, точно соображая, говорить или нет.

– Ах, ваша госпожа… Она отправилась в городские термы, сказала, что вернется после обеда.

– Да? – удивилась Лаура. – Хотя она говорила, что собиралась. Что ж, спасибо.

Но мальчик уже бежал по ступенькам на первый этаж, к хозяину, за новыми распоряжениями.

Лаура в волнении ходила по комнате. Сундук с запасными вещами Авроры стоял на самом виду рядом с ее кроватью. Белоснежная стола с сиреневой каймой так и говорила "одень меня". Девушка недолго колебалась – а вы бы устояли против соблазна облачиться в наряд, который заведомо не могли получить? Курносый нос Лауры задорно выписывал в воздухе эллиптические фигуры, рыжие локоны кружились, обжигая серую действительность. Несколько украшений со столика Авроры, ожерелья, кольца, – и вот ничто, кроме акцента, не выдавало происхождения. Подпоясав грудь широким поясом, Лаура закрутилась, взяв со столика маленькое отполированное бронзовое зеркальце. Кружась, она на какое-то мгновение позабыла обо всем на свете, любуясь своей женственностью и красотой. После долгой борьбы за выживание, после пещерного быта, девушка с упоением открывала новые, прежде невиданные грани жизни.