Страница 94 из 137
Несколько дней подряд я провожу время у дочери, с утра до ночи. Это лучшие моменты за последний год. Меня не дергает ни Мак, ни Маркус. Не появляется и Афродита. Короткая передышка, время умиротворения, наполненное детским смехом. Но все заканчивается, едва начавшись, когда наступает вечер очередного этапа игр.
К моему удивлению в этот раз приносят другую одежду, нежели обычно – платье в стиле римской тоги: кремовое, длинное, с самым глубоким в мире декольте – до пупка. Проще только идти голой. Но платье не единственный сюрприз. Из комнаты забирает охрана и проводит к визажисту с парикмахером. Возникают мысли, что команду собирают на какую-то вечеринку, а не на смертельно опасные игры. А незнание заставляет нервничать, потому что от Маркуса можно ожидать всего, чего угодно. Я даже не удивлюсь, если при таком марафете мне вручат меч и выгонят на остров. Но я покорно сижу в кресле, позволяя мастерить на своей голове прическу с вплетенными в волосы лентами.
В какой-то момент передо мной появляется Мак. На нем белые брюки свободного покроя и такая же рубашка, что ему очень идет.
– Неплохо выглядишь, – говорю ему.
Он улыбается. Его рука поднимается к моему лицу, берет за подбородок. Нежным движением, даже лаской проводит подушечкой пальца по губам, накрашенным алой, благо, стойкой помадой. Жест бесцеремонный, но тем и волнующий.
– Рада, что и тебе нравится.
– Вы такая потрясающая пара, – говорит вдруг девушка-парикмахер за моей спиной. – Моя бабушка очень за вас переживает, она не пропустила ни одной игры с вашим участием.
В ответ нахожу сказать только это:
– Передавайте привет от нас вашей бабушке.
– Обязательно. Можно только кое-что у вас спросить?
– Попробуйте.
– А если вы успешно закончите игры, вернетесь ли к своему мужу Трою? Это такая интрига!
Видя при этом глаза Мака, понимаю, что его мой ответ интересует не меньше.
– Тоже хочешь это сейчас знать? – спрашиваю.
Одарив меня фирменным взглядом, он убирает руку, разворачивается и уходит.
– Ах, какие мужчины вас окружают, Рейна, – продолжает девчонка действовать мне на нервы. – Я вам так завидую!
– Давайте продолжим молча. Вы так хорошо это делали.
Кажется, я ее оскорбила. Но мне на это наплевать. А вот на что нет, так это на новенькую девочку, которую замечаю на соседнем кресле. Она одета в белое платье, руки прикован к подлокотникам, рот заклеен широким пластырем. Она в таком напряжении, что на тонкой шейке проступают вены. А во взгляде, обращенном на парикмахера, заплетающего ей косу, читается неукротимая ярость. Ей совсем не нравится то, что с ней делают.
Как только со мной заканчивают, я отправляюсь искать Маркуса. По пути натыкаюсь на Берта, который выдает мне вслед восторженный свист и сразу переключается на Файну, обворожительную в бирюзовом платье-тоге. Тут Маркус и появляется собственной персоной, в черных штанах, свободной рубашке и сандалиях.
– Можем поговорить? – спрашиваю его сходу.
– Конечно, – отвечает, отходя со мной в сторону, и начинает первым. – Да, кстати – я пообещал Трою, что дам вам время наедине.
– Нет! Маркус, я прошу, не надо... этого... делать.
– Не соскучилась по мужу?
– Не сейчас.
Но Тиран делает вид, что не слышит моих слов, попросту игнорирует их.
– Так о чем ты хотела поговорить?
Хорошо, пусть пока будет по его воле.
– Я заметила среди участников еще совсем юную девчонку. Неужели она тоже участвует в играх?
– Иначе бы ее тут не было.
– Чего ты хочешь за то, чтобы она не участвовала? Ты просто подумай, какой с нее прок? Она ведь еще совсем ребенок.
– Это то, о чем ты хотела поговорить? – удивляется Маркус.
– Да.
– Тогда разговор закончен.
– Я же спросила, чего ты за это хочешь?
– Что я хочу, получу и так, – говорит, глядя в мои глаза. – И ты это знаешь.
Ухватив пальцами мой подбородок, заставляет раскрыть рот и внезапно опаляет глубоким поцелуем – желанным, томящим, приятным до обморока. Нахожу опору лишь в мужских плечах. Но если я плавлюсь, он делает это с холодным интересом. Дразнит внутри языком, скользит губами по губам, слизывает вкус, впитывает эмоции, наблюдает за моей реакцией. И оставляет после поцелуя гореть одну в ошеломленном состоянии. Все затем, чтобы будто доказать правдивость своих слов. И я уже больше не смею о чем-то просить.
***