Страница 110 из 137
Вернув Лою в ее кровать, уже в Райкере, еще долго не хочу уходить. Просто сижу рядом с ней, пока она спит. Засыпаю вместе с ней на несколько часом, пока под утро охрана не заставляет выйти.
Кстати, об охране – странное ли дело, но она меняются в своем отношении ко мне. Все чаще вижу в глазах каждого какую-то толику понимания, даже уважения. Меня спокойно и лояльно убеждают отдать им оружие, просят принять душ и переодеться в халат из алого шелка. В таком виде уже знаю, куда пойду дальше. Когда же захожу к Маркусу, в глаза бросается монитор, на котором видны кадры с камер видеонаблюдения. На них близняшки – стоят лицом друг к другу, прикованные к столбам. От ударов кнута на их спинах остается все больше кровавых полос, и палачи продолжают наказание. Глядя на их мучения, искренне жалею девушек. Но своя дочь дороже.
– Если они после этого озлобятся... – пытаюсь предупредить.
– Не твоя забота, – сказав это, он выключает монитор и поворачивается ко мне. – Присядь.
Он и я занимаем места в креслах напротив друг друга.
– Сейчас сюда придет Мак? – спрашиваю я.
– Берт. Мак еще не вполне здоров.
– Почему ты так упорно пытаешься подсунуть меня под этого гада?
– Мне все равно, кто это будет. Главное – ты.
– Зато мне не все равно. Могут ли учитываться и мои пожелания?
- Иногда. Но не сейчас.
Маркус замолкает, молчу и я. Ждем. И тогда понимаю, что сейчас – самое время для очередной попытки.
***
Он застал ее врасплох. Появился без предупреждения, просто возникнув за спиной богини. Его ладонь легла на красивую шею и слегка сжала пальцы. Так бы и задушил, и сделал бы это с удовольствием – в порыве злости, страсти... чего-то еще. Но вместе с этим, он бы с радостью за нее и умер. Разжег бы какую-нибудь войну, где угодно, хоть на Олимпе. Все либо ради нее, либо из-за нее. Она делает его слабым и в тоже время придает силы, рожденные из гнева. Порой так выводит из себя, что он бросается с головой в омут военных сражений. Но именно эти войны приносят ему настоящее удовлетворение.
– Арес?.. – выдохнула Афродита с долей испуга в голосе.
– У меня назрел всего один вопрос, моя сладкая погибель...
– О чем ты?
– Всего один. Так скажи же мне, где память Маркуса?
– Я не знаю.
– Лжешь, – произнес он, сильнее сжимая пальцы.
– Я, правда, не знаю! Я искала ее по всем нитям твоего хранителя, но так и не нашла.
Он все равно ей не верил. Но ее запах с нотками мирта, что щекотал ноздри, все убедительнее будоражил, настойчиво вытесняя гнев и заменяя его похотью. Он никогда не мог злиться на нее так эффективно, как хотел бы того сам. Никогда...
– Отпусти, ты делаешь мне больно, – попросила богиня. – К тому же, меня зовет Рейна.
Чуть ослабив хватку, он нежно коснулся губами ее шеи и грозно произнес:
– Я сам.
***
На сей раз из этого мира меня выдергивают грубо и резко бросают в другой. Теперь это делает Арес. И я приземляюсь лицом на деревянный мокрый пол. Мгновенно окатывают ледяные капли дождя, оглушают крики и громкие звуки, лязг металла об металл. Но вскоре наконец понимаю, где же нахожусь – я на корабле, где-то в море, в разгар кровопролитного боя. Здесь царит полнейший хаос. И я успеваю вовремя отскочить, чтобы быть задетой кривым тесаком бородатого пирата.
Лишь спустя секунду мужчина замечает, кого только что пытался убить. И замирает. Эта медлительность стоит пирату жизни – рапира протыкает его сердце со спины. За упавшим появляется другой. Увидев меня, он приходит в ужас, начинает креститься и убегает. Не удивительно, ведь для них женщина на корабле – обличие зла куда страшнее, чем противник. А уж мой внешний вид – обнаженная в красном халате и с белыми волосами – не сулит ничего хорошего не только им, но и мне.
Собираясь защищаться при надобности, хватаю валяющуюся неподалеку саблю и поднимаюсь на ноги. Но защищаться не от кого, от меня бегут сами. Вот спасибо Аресу. И постепенно битва становится другой, менее интенсивной и более локальной, меняясь волнами, с эпицентром в моем лице. Страх перед «происками дьявола» оказывается сильнее воли к победе. И только один из пиратов осмеливается идти в мою сторону, и это, конечно же, Маркус. Высокий и широкоплечий, он кажется крупнее обычного себя. Море закаляет не только характер. На суровом красивом знакомом лице старые шрамы. Черная рубашка с широкими рукавами изрезана и порвана, а за тканью виднеется загорелая кожа, вымазанная в крови, его или чужая – не понять, дождь все смешивает. Я впервые вижу его волосы длинными.