Страница 105 из 137
– Все еще злишься? Рей...
– Отойди!
Радость встречи в его глазах сменяется на злость.
– Чем же я заслужил такое непрощение? Что еще я не сделал или сделал не так?! Или же... тебе просто некогда было скучать в объятьях других?!
С трудом удерживаю себя от желания врезать «мужу». Его ладонь в моих волосах внезапно сжимается: зло, больно. Я заставляю себя стерпеть и это, показывая свое отношение к подобному поступку лишь через взгляд. Ведь Лоя все еще в моих руках, и мало того, она – между нами.
– Папа, ты делаешь маме больно, – говорит мой ребенок, упираясь ладошкой в руку Троя. – Пусти.
– Конечно, – вдруг отвечает он с улыбкой, поднося к своему лицу ее руку и нежно целуя пальчики. – Прости, моя радость. Папа случайно.
Сглатываю молча все, что происходит. Сорваться успею всегда. К тому же наконец-то Трой отходит от нас, давая больше пространства и воздуха. И теперь обращается ко мне:
– Прости и ты меня, Рей. Твое отсутствие сводит меня с ума.
– Я вижу. И ты считаешь, что кража меня у Маркуса сойдет тебе с рук и останется незамеченной?
– Я же сказал, что все предусмотрел. Хотя ты едва не сорвала мои планы. Очень хорошо то, что ты в итоге вышла на арену со змеями. Как раз сейчас по Колизею расходится молва, что ты умерла от тяжелого укуса змеи. И не важно, что этого никто не заметил. Искусство монтажа и убеждения способны творить чудеса.
Взяв пульт, Трой включает экран, висящий на стене. Там показывают меня на арене, Мака и Берта. Почти все так, как было, но с кадрами того, как якобы в мою ногу впивается полосатая змея. Следом снова показывают якобы меня, лежащую на кушетке – мертвую. Девушка и правда очень похожу – черты лица, белые волосы, телосложение, одежда, все то, что я еще недавно с себя сняла. И это потрясает.
– Маркус захочет проверить лично.
– И пусть. Пластическая хирургия то еще искусство.
– И думаешь, он поверит?
– У него не останется выбора. Пусть ищет хоть по всему Колизею – не найдет. Об этой комнате знает только Том и еще пара человек. Тебе сейчас остается только отсидеться здесь, где тебя никто не найдет. А остальное я решу. Кстати, пора бы мне уже подняться наверх и отыграть свою роль убитого горем мужа. Разве не идеальный план?
– Хорошо. Допустим, в мою смерть поверят все. Но что дальше? Будешь держать меня взаперти в этом подвале?
– Ты здесь, со мной, и свободна, с нашей дочерью. Не этого ли ты хотела все это время?
Он искренне думает, что делает все правильно, что спасает меня. Не вспомни я наше прошлое хранителей, уже висела бы у него на шее со словами любви и благодарности. Но я помню, все помню.
– А исчезновение Лои как собираешься объяснять Маркусу?
– Умина – мой человек. Здесь объяснять нечего. Я вправе вернуть себе дочь любым способом. Как и жену. Таковы игры, любимая, обычные мужские игры.
И вот опять, опять у него все предусмотрено. До того, что вызывает ужас. Я крепче обнимаю Лою, а она меня. Оглядываюсь. Подхватив с дивана плед, иду с дочерью к двери. Игнорируя оклик Троя, выхожу в коридор, где укутываю свою девочку в мягкое одеяло и прошу:
– Побудь немного здесь, хорошо? Нам с папой надо поговорить.
– А это долго?
– Нет, детка, мы быстро. Главное будь здесь и не пугайся, что бы ты не услышала, договорились?
Она кивает. Поцеловав ее в щеку, я возвращаюсь обратно в комнату. Трой выглядит озадаченным. С легким интересом он ждет, что я буду делать дальше. А дальше я подхожу к нему и вместо жаркого поцелуя любящей «жены» одариваю резким ударом в лицо. Это заставляет его повернуть голову в сторону. Но глаза, в которых зажигается удивление, быстро меняющееся на злость, быстро возвращаются ко мне. Без слов он выбрасывает вперед руку, чтобы меня схватить, но я ее отбиваю, снова наношу удар в лицо. А потом достаю из-за пояса Пи-7 и направляю в его сторону.
– Черт, Рей, да что с тобой?!
– А теперь слушай меня и очень внимательно – никаких «нас» больше нет и не будет, да и никогда не было. Я забираю Лою и ухожу. И только посмей мне помешать это сделать. Иначе, клянусь богами, я убью тебя, Трой. На что у меня есть очень-очень веские причины – ты предал нас, меня и Маркуса. Помнишь это? Я вспомнила. Все. Как ты улыбался нам, как обещал хранить нашу тайну и как с той же улыбкой врал мне после.
Эмоции на лице Троя быстро меняются, с грубых черт озлобленности до растерянности. Он бледнеет и едва ли способен чем-то ответить.
– Ты... ты не могла этого вспомнить.
Я делаю шаг назад.
– А ты мог бы не предавать.
Он шагает ко мне.
– Рей, подожди. Ты должна меня выслушать, уверен, что сможешь меня понять.